ИСТОРИЯ РОССИЙСКОГО ПРЕСТУПНОГО МИРА
           

Эта книга является всего лишь версией. Просьба не путать с аксиомой.
Эта книга не  является ни научным трактатом,   ни социально-психологическим исследованием, ни диссертацией под руководством правоохранительных органов.
Эта книга не  является ни истиной  в последней инстанции,   ни чем либо подобным,  данная книга даже не претендует на абсолютность или категоричность  в данной Теме.
Эта книга даже не ставит целью реабилитировать или оправдать преступный мир в глазах обычных людей.
Эта книга всего лишь попытка описать российский преступный мир и путь,   прошедший им,   без гневных филипок,   без рекомендаций об его искоренении. Сугубо су­бъективный взгляд автора на данную Тему,   подкрепленный знаниями и логикой.  Знания почерпнуты из литературы (научной и справочной по данной Теме)   и из  собственно воспоминаний представителей российского преступного мира.
Автор особо благодарит товарищей Андропова Ю.В. и Брежнева Л.И.   за помощь в сборе материала,  легшего в основу этой книги.

 
 
Введение к Теме.
 
Что такое преступный мир? Некоторые думают - это лица,   совершающие преступления. В таком случае космонавты - это те,   кто имеет касательство к космосу. Включая техничек в секретных КБ.
Вы смеетесь,   вы заявляете - чушь мол несу. Чушь. А разве не чушь причислять к преступному миру работягу,  разбившему по-пьяне своей дражайшей половине ли­цо?  Или к примеру малолетнего хулигана,   оторвавшего трубку телефона-автомата на улице? Чушь? Чушь. Даже обокравший дачу своего соседа,   в свой законный вы­ходной,  инженер с завода, не является представителем преступного мира. Да же ни где не работающий дядя Вася, для кого давно тюряга стала домом родным, не является представителем загадочного преступного мира.
Естественно,  терпение у вас вышла вся,  и вы возопите - так кто ж?! И так да­лее...
Чтобы ответить на ваш вопрос,  надо условится о терминах.  Общепринято (среди специалистов и профессионалов по обе стороны следственного стола,  повторяю специалистов и профессионалов! а не профанов и любителей)   считать основную мас­су граждан,  переполняющих тюрьмы и зоны, уголовниками,  то есть лицами,   совершившими деяния,  за которые предусмотрена ответственность и имеется соответствующая статья в уголовном кодексе.  Естественно,  только обыватель или лектор общества «Знание» заявит,  что уголовник - все сидящие в тюрьмах и венах.  Спо­рить не буду,   с дураком спорить - себе дороже,   отвечу кратко - если гражданин совершал преступления корыстные (кража,  грабеж,  разбой,  мошенничество),  если данные деяния являются основными или единственными источниками его существования, если имеет жизненные установки (менталитет)  жить,  нарушая закон и извлекать из этого прибыль,  то он уголовник. Если нет - случайный,  оступившийся и так далее. На жаргоне уголовников 70-х годов XX ве­ка, СССР,  таких людей называли «пассажир».  Емко и точно.  Сел,  проехал и вышел. Среди уголовников в свою очередь выделяется ощутимая часть граждан,  попадаю­щих под нижеприведенные жесткие рамки-определения:
а)  получение дохода от преступной деятельности;
б) контакт на личностном и региоиально-профессиональном уровне с аналогичными субъектами;
в) пользование совместно с другими (в своем городе или регионе)   нелега­льной, подпольной инфраструктурой (да-да, не удивляйтесь - подпольные пас­портные столы,  гостиницы,  казино,   пункты скупа краденного и т.д.);
г) добровольное (подчеркиваю! - добровольное!  хотя бы внешне)   признание уже сложившейся иерархической пирамиды-лестницы,   как в местах лишения сво­боды,  так и на воле;
д) схожий менталитет-установки, добровольное (хотя бы внешне)   подчинение сложившимся и общепринятым в данной социальной общности,   законам-правилам.
Так вот, лица-субъекты-уголовники,   отвечающие данному определению и есть пре­дставители преступного мира. И есть преступный мир.  Можно конечно добавить сл­ово «профессиональный»,  но это будет уже двадцать два,   перебор.  Преступный мир,   он и так профессионален до не могу. На том стоит.
Теперь вам ясно,  почему приведенные в начале Введения субъекты не являются представителями преступного мира.  Но... Но не нужно кидаться в другую крайность -  если не все уголовники есть преступный мир,   то значит преступный мир предс­тавлен лишь «ворами в законе»,   как утверждают два вруна,  Г.Подлесских и А.Терешонок,   в своей полностью лживой книжонке карманного формата «Воры в законе: бросок к власти». В ней они утверждают, что все остальные,   кроме воров в законе - «...тупые уголовники». Счастье их, что болтают они это на воле,  а не в камерах или в бараках.
Почему я заявляю,  что они вруны и врут (это если мягко сказать,   в народе при­нят более жесткий,   точный,   нелитературный термин)? Приведу три факта из  книги этих знатоков преступности,   ярких и  выразительных до такой степени,   что ни в какие ворота.
Первый.  В 1980 году, в г.Москве, это в СССР,   в КГБ приходит человек с заявлением о готовящемся покушении на кого-то из членов,   которых возят на членовозах и отказывается назвать собственную фамилию и адрес... Представляете? 1980, Моск­ва,  КГБ,   а какой-то стеснительней гражданин,   заявляющий о терроре,   фамилию отказывается сообщить... И вынуждает КГБ следить за ним,  дабы выяснить его данные. Он что,   без  гениталий был? Взяли  бы паршивца за яйца,   сунули бы в двери,   так он не только б свою фамилию сказал бы,   он бы вообще все бы рассказал,  даже что не знал. Не верите? Попробуйте сами на себе.
Второй.  Оказывается,   в зонах Урала «черт» - это уголовный авторитет,   причисляющий себя к преступному миру... Надо же! А все зеки СССР думают по своей безграмотности,  что черт - это социальная категория-группа-масть в советских тюрьмах и зонах, стоящая рядом (почти) с пидарасами-опущенными,   и не опущенные до сих пор только по причинам:   руки не дошли,   брезгуют,   старый и так далее. Чаще все­го в черти люди опускаются сами,  хотя и нередко им в этом помогают.  Одним сло­вом - черт,   он и в Африке черт (фольклор). А  теперь представьте себе такую картину пером - вывезли такого авторитета в другой регион,   где черт совсем противоположное означает и там он попадает,   как в анекдоте:
-Заходит в камеру человек,   первый раз на тюрьме,   решил со страху сразу всех зашугать, жути нагнать,  заходит и в крик - Встать! Всем встать! Все вскочили,  а один у параши сидит,  не встает,   затаился.  Он к нему -Ты че не встаешь?!  Тот в ответ - Да я пидарас... А он вновь в крик -Теперь я пидарас!..
Третий. Оказывается чисто уголовное убийство (не путать с английским),   это не ножом,  не удавкой,  а трупным ядом из полуразложившейся кошки... А что в зонах нельзя содержать животных,  два вруна видимо не знали.  А ведь если люди привы­кли в зонах устранять одним способом,  то переучиваться трудновато вроде бы... Так нет -  в зонах режут и душат удавками,  а на воле бегают в поисках разложи­вшейся кошки,  а потом со шприцем за жертвой.  Ну и дальнейший бред на 252 стра­ницах,  даже со списком воров в законе (видимо авторы не сильно боятся трупно­го яда за разглашение или иммунитет) и тиражом в 75 тысяч экземпляров.
Я несколько подробно остановился на данном опусе по причине следующей - большинство знаний у людей не бывших в зонах и не сталкивающихся с уголовниками в повседневной живи (правда таких совсем мало) из книг вот таких просветите­лей. В течении всей своей «Истории...» я буду, увы -  вынужден,  иногда делать ссылки на аналогичные произведения.   Чтоб подчеркнуть логичностью абсурд неко­торых заявлений знатоков преступного мира,  путающих парашу со шконкой.
Вернемся к теме нашего разговора.  Коли брешут в приведенных мною примерах, то почему я должен верить им и в утверждении - преступный мир это только воры в законе? В их нем бреде я насчитал 37 случаев явного вранья и более 60 фактов абсу­рда и странностей, а я себя дебилом не считаю. Но кроме логики,  могу привести еще два факта-информацию к размышлению (как в фильме про задумчивого Штирлица)
а)  был кандидатом в воры в законе,  но в преступный мир не входил? (это они так утверждают!);
б)  ощутимая и весомая часть лиц в тюрьмах и зонах СССР подходят под определение,  что есть преступный мир.
А определение это выведено яйцеголовыми учеными в НИИ как в СССР,   так и на Западе.   Так что думайте сами.
Но есть еще одно «НО». Но прошу не путать преступный мир с «МАФИЕЙ».   Мафия это:
а)     получение дохода от преступной деятельности;
б)     подкуп правоохранительных органов и властных структур;
в)     внедрение в правоохранительные органы и властные структуры;
г) легализация доходов от преступной деятельности путем проникновения в легальный бизнес-предпринимательство.
Как видите, преступный мир и мафия схожи лишь по одному пункту, первому. А го­ре-писаки вкупе с журналистами и политиками смешивают два таких разных, но контактирующих друг с другом,  а в последнее время и сливающиеся местами и кое в чем понятиями-явлениями, социальными факторами и так далее.
У преступного мира просто - по второму пункту хорошим ответом служит аббревиатура,  которую до сих пор колет на малолетках подрастающая смена.  СЛОН - смерть лягавым от ножа, и все,  коротко и ясно.  По третьему - кто ж вора или грабителя примет в менты или в депутаты? А насчет просто стучать (доносить)  - на нож или изнасиловать могут. По четвертому - и рад бы в рай да грехи же пускают,  это ж сколько сколько хаз-фатер забомбить-выставить надо или к примеру,  кож-лопатников надергать,  что бы,  ну уж же «Менатеп», а хотя бы «М» и «Ж» в переходе открыть?.. Вопрос конечно интересный.  Одним словом, как говорится - колеса жмут и нам с тобой не по пути.                                                                        
Теперь переходим на национально-территориально-государственный окрас нашей Темы. На проклятом Западе, где человек человеку волк, эксплуатация охватывает все слои населения, не избежала этого позорного явления и преступность. Там, на Западе, мафия эксплуатирует преступный мир, так как является (мафия) силой, объединенной и сплоченной. Все рядовые преступления-исполнения совершаются не членами мафии, а представителями преступного мира, так сказать угнетенные тру­дящиеся - воры-грабители- бандиты, негры ножа и отмычки. А иначе и не может быть по-другому - у мафии контакты с полицией, один звонок и СИНГ-СИНГ или там к примеру МАРКОС-ДЕ-ПАЛО. Звучит красиво, но тюряга и во Франции тюряга. Хоть и сытная.
В России, а позже и в СССР, по ряду объективных причин (я раскрою их по ходу повествования) мафия существовала параллельно с преступным миром. Не надо мне кричать в ухо, что мафию родил М.Горбачев, я не глухой. Горбачев не Шварцнегер, и ни чего не рожал, мафия в России была всегда (почти), но это другой разговор и книгу об этом я еще напишу (уже начал, господа конкуренты). Так вот, в России преступный мир существовал без эксплуатации и развивался свободно и привольно, благо почва для него была подготовлена рядом поколений и факторов. Но об этом ниже.
Главное отличие российской преступности, преступного мира от западных коллег кардинально лишь в одном. Западные ушлые ребята, объединившись, сразу или поч­ти сразу, становятся мафией. И как было сказано выше, эксплуатируют глупых и не объединившихся. Уникальность же российского в том, что и после объединения преступный мир не стал мафией, а остался преступным миром. Почему? Кто его знает, тема огромна и заслуживает многолетних исследований на государственные гранты. Но кое-каких причин и первопричин я постараюсь коснутся.
Насчет национального вопроса: в интернациональном и многонациональном россий­ском преступном мире данного вопроса просто не существовало. Российские престу­пники были выше этого. Территориальный вопрос возникал лишь иногда и лишь в некоторых случаях, но не главных и не существенных. В общем российские престу­пники жили дружно и не ссорясь (по возможности и почти), так как в отличии от обывателей, политиков и националистов-фанатиков были умны, заняты делом и ре­алистично смотрели на окружающий их мир. Страстный и бушующий, полный таких сказочных возможностей.
Ну что еще сказать об российском преступном мире, не нарушая хронологию, канву книги и не сильно возбуждая любопытство читателей? Сделаю маленькое лирическое окончание Введения.
В книге, предложенной вашему вниманию, будут мелькать известные и неизвестные имена, фамилии и клички, загорелые лица с бородами и усами сменятся исиня-бритыми мордами, кафтаны и армяки сюртуками и поддевками, а те в свою очередь костюмами и плащами. Кистеня оборотятся в кастеты, сабли укоротятся до финских ножей, то там, то там будут мелькать пистолеты и револьверы известных фирм, кровь будет литься рекой Волгой, трупы громоздится горами Кавказа... Пра­вда будет чередоваться слухом, слух реконструкцией событий на основе логики по­ведения и событий, кое-где будет допущен (в умеренных дозах) авторский вымысел. Совсем в умеренных и совсем не в важных местах. Одним словом, перед тобой чи­татель, пройдет чередой лет, событий и лиц, жизнь, во всем ее многообразии, мозаичности, страстности и низости, жестокости и романтизме. То есть - История российского преступного мира.
 
Не шуми мати, зеленая дубравушка.
Старинная блатная              песня.
Глава первая. ИСТОКИ И КОРНИ.
 
Так где же истоки и корни российского преступного мира? Где же они? Увы, скрылись во глубине и мгле веков, и только сильное воображение, логика, знание об­щей истории, и то чувство, которое именуется интуицией, может хоть немного, хо­ть чуть-чуть приоткрыть завесу веков, занавес времени. Чуть-чуть.
Может истоки в трехсотлетнем татаро-монгольском иге? Ну так сколько можно валить и вешать на бедных татаро-монголов собак, были бы живы, они б уже давно раскаялись бы в содеянном-совершенном. Один раз захватили Русь, обложили данью пограбили-пожгли-повеселились и вот результат - столетиями им икается. Тут и падение нравов, и начало осамоваривание-осапогивание-осундучинивание Руси, обтатарчивание ее, тут и ставший вторым языком «мат», и... Чего только не вешают на далеких во вр­емени завоевателей. Если б не они - быть бы России Америкой!
Может корни российского преступного мира в жестокости славянских племен? Которую усиленно отрицают и отвергают национал-шовинисты из России. Мол жили миролюбивые славяне-росы, землю пахали, репу сеяли, ни кого не трогали... Как у того сатирика со сцены - я на этом конце деревни ни кого не трогаю, а батя на другом... А что же это миролюбивые славяне поперлись к Царьграду, он же Константинополь, он же Истамбул, он же Стамбул, да захватили его, да пограбили-пожг­ли, да еще и щит на ворота прибили? А? Наверно славяне карт не имели и по ду­рости подумали, что он на их территории расположен, на земле Киевской Руси. Или Царьград лежал в зоне их жизненно важных интересов... И это только один из миллиона примеров миролюбивости славян. Хотя и другие племена - в Шотландии скажем или на Корсике тоже как и славяне... Мирные до не могу были.
А может истоки и корни российской преступности Сион занес? А что? Захотели иудеи захватить богатую землю - зима по полгода всего, лес дремучий, вали - не хочу, зверья много, весь в ценных шкурах, лови только, а то еще можно мед собирать, дикий, горько-сладкий... Или позднее вкрались, в сообщники к Пугаче­ву или там к Ермаку. Да вроде на них не похоже - мерзнуть да самим саблей ма­хать... Им и в своей Палестине забот навалом было - то римляне, то сельджуки, то крестоносцы... Да и сколько можно на иудеев валить, мол они и Христа распяли, и марк­сизм придумали, и с перестройкой черт ти что вытворили. Нет, я думаю, на этот раз обошлось без Сиона-Израеля. Они, иудеи, и так в моей книге достаточно, что бы злобу возбудить у национал-шовинистов, мелькать будут. Но здесь прошу ни иудеев, ни россиян чистых, не гневаться. Не я виноват, а жизнь такая, рядом жи­вем, намешано многое.
Я думаю, истоки и корни российского преступного мира, как и любого сложного явления (а что преступный мир есть явление сложное, так с этим даже сержант милиции спорить не будет), есть слияние различных и разнообразнейших факторов и первопричин, как социального, так и даже климатическо-территориального пла­на, не говоря уже и об таких, как этнический или там к примеру хозяйственно-производственный.
В начале пути цивилизации на территории, позже названной Россией, преступный мир был аналогичен западному. Яркими представителями его были: в лесах разбой­ники, объединение в шайки (в Англии Робин Гуд, на Руси Соловей-Разбойник), в городах воры и бандиты, как объединение в шайки, так и одиночки (там Джек-Пот­рошитель, здесь Иван-не-спи). Их ловили, рвали ноздри, отрезали уши, выжигали на лице клейма, заставляли укреплять экономическую мощь государства на катор­гах (так вот от куда рабский труд зеков!). Особо ретивых, умных и дерзких каз­нили. Тут и отрубание рук-ног-головы, вешание, сажание на кол (не отсюда ли современная страсть в российских тюрьмах и колониях к насилованию провинивших­ся?). Шайки были от нескольких человек до нескольких тысяч и более! Разбойники в то время, не смотря на зачаточное развитие средств связи, контактировали ме­жду собою, но преимущественно в пределах одного уезда, одной губернии. Одним словом, это были представители еще не сформировавшегося, не ставшего еще тем, кем станет позже, но уже преступного мира.
Фотография и дактилоскопия на Руси совсем в то время были не развиты, и преступники вовсю пользовались отставанием в области криминалистики. В случае ареста назывались каждый раз новыми именами и прозваньями-прозвищами (предок фамилии). В основном в ходу были следующие: Беспрозванный, Непомнящий, Безъимянный и т.д. Ежели среди ваших знакомых есть владелец такой фамилии, с интере­сом вглядитесь в его невыразительное лицо со смазанными чертами совчеловека. Среди его предков может быть были яркие, полные страсти и высоких чувств (но цена им виселица, как метко подметил Гоголь) личности, которые при других обстоятельствах вошли бы в историю России. И тогда А.С.Пушкин написал бы книгу «История Беспрозванного бунта», полную крови, ужаса и страданий.
Из самых известных, крупных разбойников, вошедших в анналы отечественной истории и оставив­шие в ней неизгладимый след, особо запомнились и врезались в память россиян следующие имена - Ермак, Болотников, Разин, Пугачев.
Прошу господ-русофилов не орать, а господ-русофобов не радоваться. Что было, то было. Как говорится, из песни слов не выкинешь, даже если песня блатная. Даже тем более из блатной. И пусть семьдесят с лишним лет коммунисты кричали, что мол это заступники народные, поднявшиеся на борьбу с самодержавием, за вольность народную... Пусть. Они правы. Полностью. Потому что и те, и другие бандиты. Так сказать родственные души. И повадкой, и ухватками. Только те невезунчиками бы­ли и шли грабить, то есть освобождать народ от собственности, не вовремя, не в подходящий исторический период. Власть еще могла по-старому, да и низы не совсем разложены были. А вот В.Ульянов, кличка Ленин и Старик, был похитрей.
Ну что сказать про этих четверых - Ермак, Болотников, Разин, Пугачев? Их всех объединяло происхождение - крестьяне, и это естественно. Самая большая и са­мая бесправная часть населения России. Их всех объединяло то, что выйдя из кр­естьянского сословия (самовольно), примкнули к изгоям, поставленным вне зако­на - разбойникам. Правда объединенным в социальную общность, но об этом чуть ниже. Их всех объединяло схожесть судьбы - сначала грабит по мелочи, дальше больше, аппетит приходит во время еды, ум нестандартный, недюжинный, воля огром­ная, страсть необыкновенная, гвозди бы делать из этих людей, все бы это да в мирных целях! И всех их объединяло оконцовка - как только они выходили за рам­ки обусловленной игры - ты разбойник, я государство, ты грабишь, я ловлю, то сразу восстанавливался статус-кво. Или свои сдавали с потрохами или настигала рука возмездия или рок судьбы, несчастный случай (подготовленный заранее). И это естественно. Так как они были, во-первых, чужими на этом пиру - я имею ввиду наверху социальной пирамиды государства; во-вторых, как ранее говорилось - исторический период не подходящий, не созрели массы еще. А будь ты миллион раз умнее всех, но ежели ты чужой, то наверх ты сможешь лишь до определенного предела-уровня. Если конечно предшественники не постара­лись, не подготовили почву для прецедента, не удобрили кровью.
Но было еще одно, объединяющее такие разные, но тем не менее родственные фигуры, разбросанные по времени.
Ну скажите мне, только честно скажите, в каком царстве-государстве потомки разбойников и убийц пользовались особыми привилегиями, по сравнению с осталь­ным населением? Тут тебе и льготы в налогообложении, тут тебе и выделение лу­чших земельных участков, с закреплением за твоей семьей навеки-вечные, тут те­бе и служба в привилегированных войсках, в окружении родных, близких и знакомых ( служба в одной воинской части одним населенным пунктом)... И многое, многое, многое другое. Даже личная охрана главы государства формировалась из потомков разбойников и убийц! Ни в одной стране такого нет и не было! Даже в Австралии где хорошим тоном считается иметь прародителя-каторжника, даже там ни каких привилегий нет и не было. Только в России.
Казаки. Ну все, договорился. На объединенном сходе станиц Мухоморино и Сралкина приговорят меня к судьбе автора «Сатанинских стихов». И вышлют вооруженных хлопцев чубатых для расправы с нехристем-жидом... Так у меня мама башкирка, папа детдомовец, пишу-думаю-говорю по-русски, себя считаю русскоязычным хиппи-космополитом. Но это не оправдания ради, а токмо правды для.
 
Ну а что казаки были разбойниками и убийцами, это и коню понятно. На котором они ездили.
Казак - конный легковооруженный воин, для охраны южных рубежей Российской империи - словарь Ожегова.
Да, оказывается не только в ведомствах Гебельеа и Суслова брехать умели! Это ж надо додуматься - для охраны южных рубежей... В общем то Крым, Азербайджан, Ир­ан, Ирак, Турция на юге находятся, а казаки все туда норовили, за зипунами (термин того времени). Эх, повстречал бы Ожегов лет за двести-триста до своего рождения такового охранничка, срубил бы легковооруженный воин кривой турецкой сабелькой глупую голову, содрал бы еще с теплого тела сапоги, сюртук да штаны, и поехал бы по бескрайней ковыльной степи, покуривая люльку (дальше смотри Гоголя).
Ну ладно, то на юге, охранять надо. А Венгрия, Польша они как, каким боком? Ну а Запорожская Сечь в одном ряду с пиратскими государствами на Мадагаскаре и Тортуге стоит-лежит. Даже кое в чем и переплюнуть может. Где те пираты? Потомки единиц выбились в люди - в миллионеры да в аристократы, а казаки всем сословием подались в привилегированный класс - охранники престола, царя России. Были и на южных рубежах, и на московских улицах в 1905 году, и в его императорском конвое...
И оттуда взял свои истоки и корни российский преступный мир. И от страшного мира каторг России пост-петровской эпохи. И из огромных пеших этапов длинной в два года и шесть тысяч верст. И из скотского, животного состояния большой час­ти населения: можно продавать, убивать, пытать, насиловать, спаривать. Не все баре были жестоки да только от этого не легче тому, у кого хозяин зверь. Кре­постное право. Нельзя жаловаться на барина, можно только... Что остается? Прави­льно убежать. А куда? Казаки уже охраняют рубежи необъятной Родины и царя-батю­шку, значит в лес. А жить в лесу на что? Шишки жрать? Так это Мересьев только на такое способен был, а русскому мужику мясца бы чуток, да репу, да горох, да хлеба от пуза, в волю, да браги пенной, да вина зеленого, то есть водки пло­хой отчистки! Эх жизнь!.. Все на круга свои. У барина жить невозможно, в лесу жить нельзя, честно. Значит грабить... А ежели не отдают, так и убивать. Уходи­ли в леса не забитые, тупые, смирившиеся. Уходили гордые, хитрые, злые. Выжи­вали в лесу опять же хитрые, злые, сильные. Так происходила селекция человече­ского материала. Нет, я не расист, да и большинство разбойников не оставило потомства. Селекция происходила на духовном плане. А так как в шайках были лю­ди разных возрастных групп, то передавалось выкристализированное и выношенное на вербальной основе, из уст в уши, при свете костра да уханье филина.
Оттуда, от жестокости российской действительности и псевдомягкости народа российского, (то есть народа населяющего Российскую империю), от неприкаянности и от отсутствия веры в завтрашний день, от противоборства и противопоставления себя всему и всем, от радикализма, максимализма, выросших из невозможности на­чать новую жизнь (крепостное право, отсутствие элементарных свобод, побег от ба­рина за плечами), из русского менталитета, частично выраженного в таких вот поговорках и пословицах - от тюрьмы да от сумы не зарекайся, жизнь копейка, курица не птица - баба не человек, до бога далеко, до царе высоко, на бога на­дейся да сам не плошай... Все это вместе, переплавившись в огне времен, событ­ий и дало России и всему остальному миру изумительный по аномальности, исклю­чительный по романтизму и жестокости, таинственный почти до последнего време­ни, и вместе с тем совершенно открытый (на первый взгляд), российский преступ­ный мир. Так сказать смесь новгородского вече, казацкой вольности, мафиозной изощренности, разбойничье-бандитской тайности.
Но для полного оформления в законченную структуру (с учетом видоизменяемо­сти и приспосабливаемости к окружающей среде) преступному миру нужны были еще два взаимно переплетенных фактора. И надо же, какое совпадение - оба на букву «К».
 
 
...Но если б эту морду паразита
Поставить рядом с моей жопой на углу,
То все сказали б - глядите два бандита.        
 
А.Северный.
Глава вторая. КАИНЫ.
 
...мещанин Бурков Тимофей со своей супругой заманивали под разными предлогами господ и мещан с улицы, убивали их и снявши всю одежду, разрубали тела на час­ти, а под покровом ночи выбрасывали куски тел в реку Москву...
...Касьянов Мефодий, мещанского сословия, состоя при девице известного поведения Дуси «котом», душил клиентов ее после посещения и расплаты, если Дуся стуча­ла в стенку, тем самым подавая знак, что у клиента есть много денег. Таким об­разом, до момента ареста кровавой парочки, Касьянов задушил девятнадцать жертв собственного сладострастия...
            ...ни чего не ведающие седоки садились в санки или летом в коляску извозчика-убийцы и Иван Салеев вез их прямиком на тот свет, как древнегреческий мифичес­кий персонаж. За четыре года Салеев убил различнейшими способами, некоторые из них столь изуверские, что мы, берегя чувства и нравственность господ подпи­счиков, опустим их, семьдесят три несчастных жертвы. Дополнительно сообщаем, как установило следствие, возглавляемое гос.Дорошеевым, изувер-убийца так же подверг насилию и затем убил семь особ женского пола...
Такими сообщениями, полными «леденящими» кровь подробностями и захватывающи­ми дух деталями, были полны газеты шестидесятых-семидесятых годов XIX века, выходившие в России. По большей мере это были не придумки ушлых журналистов, поднимающих тираж своего листка. Это была мрачная и кровавая правда-действите­льность России. Убийцы-изуверы, убивавшие людей за несколько рублей (стоимость неплохого среднего обеда в среднем ресторане) или за шубу, убивавшие зверско, садистски, наслаждаясь содеянным или наоборот - повседневно-скучно, удивляясь на следствии непонятному интересу следователя к подробностям -  «...ну убил, как муху убиваем, хлопнул и все».
Они не были представителями преступного мира. Они были преступниками, обывателями, продуктом жестокой России, так сказать от­брос от основного производства - социальное развитие страны, эти убийцы поку­пали и для дома и для хозяйства нужные вещи, некоторые даже не пили, почти все были верующие и некоторые сильно (так и хочется написать искренне). Но эти убийцы и являлись первой из двух, побудительне-катализаторной причиной возни­кновения современного преступного мира.
Их называли - КАИНЫ. Прозвище не требует пояснений, дремуче-невежественные, в условиях каторги теряющие те крохи, которые отличали их от животных и опустившиеся, но чаще всего физически сильные, быстро обрастающие прихлебателями-сообщниками и пользующиеся негласной, а зачастую и открытой поддержкой каторж­ного начальства, каины правили бал в местах не столь отдаленных.
Можно сколько угодно спорить и выдвигать аргументы о жестокости или гуманности царского правительства и юстиции. Но факт остается фактом - за все время существования социального феномена «каинов», ни один изувер-убийца не был приговорен к смертной казни. Начиная примерно с тридцатых-сороковых годов XIX ве­ка. Ни один. Только пожизненные каторжные работы. Конечно, неизвестно, что еще лучше - пожизненная каторга или смерть, но если кто-то думает, что каины на каторге работали или испытывали сильные лишения, то мне того просто жалко. Это ж надо, идиотом родился!
 
Каины правили бал. Каины правили. Каины. Каин. И этим все сказано. Приходя на каторгу длинным и долгим этапом, каин еще в дороге честно зарабатывал свою кличку. Он помогал конвою соблюдать должный порядок, пресекал случаи недоволь­ства, расправлялся с непокорными и гордыми, часто выполнил негласные поручения старшего конвоя, а зачастую в его лице и вышестоящих:
-Видишь того, длинного, с гордым и упрямым рылом? Против царя шел, сволочь!
-Понял старшой, понял, не пальцем деланный...
И все. Если кто-то думает, что смерть была мгновенной и легкой, то глубоко ошибается. Каины на то и каины, что б растянуть удовольствие, запугать других и в корне пресечь бунты против своей особы. Каины любили измываться над своей жертвой. Тут и ломание ног в коленях и рук в локтях, отбивание внутренних ор­ганов и гениталий, ломание хребта и выбивание одного! глаза... И многое, многое, многое другое. И все это при полном неучастии конвоя. Каторжане были еще во время этапа деморализованы и подавлены.
Один каин, Жуков Егор, прославился тем, что вставал на одну ногу несчастному, брался за другую и... И не рывком, а понемногу, помаленьку, полегоньку, сопро­вождая смешками и прибаутками... Каин он везде каин.
На каторге, если каинов скапливалось несколько, да еще к ним примыкала нечисть, как с точки зрения человечности, так даже и с точки зрения преступников - в ос­новном за тяжкие бытовые преступления, то создавалась такая духота и террор, что даже начальство вынужденно было развозить компанию по разным каторгам. Ну а там все возвращалось на круги своя,  свято место пусто не бывает.
Каины правили по принципу - чего хочет моя левая нога. Сегодня бью рыжих, завтра остальных всех. Настроение плохое - переломаю хребет вон тому бывшему ба­рину, получившему пожизненную каторгу за убийство неверной любовницы. Раз и сломал, а че баловаться, че хочу, то и ворочу. Беспредел, говоря современным языком. На каторгах правил беспредел. И не было ни какой силы, способной встать против каинам. Ни какой. Попытки объединится мгновенно разрушались на­чальством, благо доносительство всегда процветало на Руси. Да разность в мен­талитете, разрозненность в социальном, интеллектуальном, жизненном прошлом, не давало больших возможностей для объединения. Один барин был, другой крепостной крестьянин, третий мещанин, четвертый солдат подневольный, пятый сын купца... Один за убийство сына по пьяному деду, другой профессиональный убийца-грабитель, третий отца отравил за наследство, четвертый насмерть запорол судебного чинов­ника... Один первый раз на угрюмом Севере, другой третий, четвертый семнадцатый, один имеет десять лет сроку и вечную ссылку, второй всего пять лет, третий ве­чную каторгу в шестой раз... Попробуй объединись, попробуй сколоти подполье, это тебе не Краснодон во время Великой и Отечественной. Кругом доносчики, прихлебатели каина и сам каин, да часто не в одном числе. Трещали кости, истошно орали разорванные рты, радовалось начальство - ни одного бунта на вверенной каторге, руда, уголь, золото добывается исправно, да и себя начальство не забывало. Этого барина можно под другой фамилией выпустить, за большую взятку, у одного мещанина кончается срок, так его документы барину, а мещанина каину... А этого молодца можно выпустить, тоже кое-что предлагает, не много, но все же, на безрыбье и рак рыба. Хозяина его документов тоже каину. И всем хорошо, почти...
Так жил, развивался и готовился к полному оформлению российский преступный мир. Не хватало лишь второго «К». Первого было даже с избытком, через край.
 
 
 
Не ходи на тот конец, Не водись с ворами, Рыжих не воруй колец Скуют кандалами.
 
Старинная блатная    песня.
 
Глава третья. ВТОРОЕ «К» ИЛИ ГЕРОЙ НАШЕГО ВРЕМЕНИ.
 
Не буду интриговать читателя, как бы не хотелось. В конце концов, я пищу не детектив, что я, Чейз или Семенов, я пишу почти солидное и почти серьезное произведение, все таки пишу Историю. Второе «К» есть первая буква слова «капитализм» Да-да, а что ж такого удивительного, тысячи и тысячи историков, публицистов и социологов сточили зубы и заработали гонорары с геморроями, доказывая и обос­новывая пагубное или благотворное влияние новой социальной формации на все кл­ассы и слои России, на всю ее общественную жизнь. Но ни кто, ни один, не заик­нулся про преступный мир, про деклассированный элемент, про бедных забытых уг­оловников.
Напоминание:
Уголовный и преступный мир хоть и не совсем одно и тоже, но противопоставля­ть их друг другу глупо. Уголовный мир - лица совершающие уголовные преступле­ния, преступный мир - высшая часть уголовного мира, скажем как есть дворяне, а среди дворян выделяются графы, князья и прочая.
...бедных забытых уголовников. И только ваш покорный слуга взял на себя тяж­кую и неблагодарную работу по исправлению этой ошибки и несправедливости. Как же так, на всех повлияло, а преступники что ли рыжие? В конце концов проклятый преступный мир есть составная часть народа и нации, а вовсе не родимые пятна проклятого прошлого.
В шестидесятых-семидееятых годах XIX века буйно зацвел-заколосился-зазеленел молодой российский капитализм. Основным и наиглавнейшим местом цветения его (в начале пути) был юг Украины. И это вполне понятно. Старые промышленные рай­оны - Урал, Подмосковье, Санкт-Петербург были косные и тяжелые на подъем. Ни смотря на огромный процент частного капитала в структуре капиталовложений, все старые районы промышленности были ориентированны на выполнение государствен­ных, зачастую военных заказов и подрядов, гарантировавших не только сбыт по твердым оговоренным ценам, но и систематические поставки рабочей силы - като­ржан. А на юге Украины был уголь и руда, крепостным владением были охвачены не все крестьяне, а с 18641 года началось освобождение крестьян от крепостной зависимости (с переменным успехом продолжающееся до сих пор). Плюс порты, усиле­нно строящиеся железные дороги, более-менее передовая технология как в ведении сельского хозяйства, так и в промышленности. Новые капиталисты-промышленники должны были полагаться только на себя - государство не обеспечивало ни заказа­ми (пока не появилось мощное лобби в правительстве), ни рабочей силой, ни га­рантией закупа-реализации. Все это вместе и еще многое-многое другое создало предпосылки для рождения зубастых хищников, акул империализма, зверски и без­жалостно вырубающих вишневый сад старой жизни. Конкуренция всегда была благом, а монополия всегда застаивала кровь.
В огромном количестве стали возникать мелкие, средние, крупные и сверхкруп­ные фирмы по изъятию ценностей, по перераспределению их. То там, то там созда­вались концерны и картели по очистке карманов приехавших на ярмарку или (прогресс!) на выставку промышленности, так сказать Выставка достижений капиталис­тического хозяйства, шустрые молодые люди объединялись как пролетарии и разъ­единялись, выполнив нужную работу. Возникали новые, раннее не виданные формы изъятия денежных средств и новые профессии, старые испытанные способы претерпе­вали модернизацию и механизацию, многие и многие прогрессивно мыслящие преступ­ники осознавали выигрышность в корпоративности.
Жадные капиталисты прятали денежные средства от народа в несгораемые ящики известных английских, немецких, бельгийских фирм. Неизвестные, но тем не менее талантливые представители народа доставали их от туда с такой же легкостью, с какой их туда ложили жадные капиталисты. Хитрые и предприимчивые промышленники прятали деньги в возникающие как грибы после дождя, банки, а молодые упорные люди забирали их от туда - днем при использовании изделий фирмы «Смит-Ветсон», ночью при использовании изделий фирмы «Семен Петрович и сын, отмычки фомки, ножи и прочая». Предприимчивые люди стали сажать часы на цепи, как собак, дру­гие предприимчивые люди крали часы вместе с цепочками, благо часы не кусаются. Все это вместе взятое породило массу неразрешенных вопросов, которые приходи­лось решать на ходу. Появилась масса людей, имеющих в карманах что взять, но они, как и любой собственник, были агрессивны и в случае поимки перераспредели­теля денежных средств ждал зверский самосуд (смотри предыдущий главу - каины тоже были из обывателей). Значит нужно было отшлифовывать мастерство. Возникли курсы повышения квалификации, для новичков открывались школы мастерства, мно­гие опытные люди стали создавать по принципу средневековых цехов, фирмы-шайки, где все были распределены по строгой иерархической лестнице в зависимости от гибкости рук и ловкости пальцев. Украденное требовалось реализовать, мелочь еще можно было сбыть в родном городе Н., но более-менее крупный товар требова­лось в целях безопасности отвезти куда-либо подальше. Возникали и развивались межгородские и межгубернские связи, крепла и цвела взаимовыручка (в определен­ных пределах). Профессии становились более узкими и это естественный процесс при капитализации общества. Помните, у К.Маркса, пример с придурками, делающи­ми булавки? Не читали Маркса? Я тоже и не жалею, пример знаю из популярной ли­тературы. Одним словом - кто-то крадет, кто-то стоит на стреме, шухере и так далее, кто-то организовывает, кто-то помогает с реализацией или с транспортом.
И после всего перечисленного найдется человек, который сможет заявить, что капитализм не коснулся российского преступного мира? Наверно уже не найдется, все же аргументы основанные на логике и знаниях, убедительны и доказательны.
Россия цвела, развивалась и крала.
 
-Моня, так боже мой, где ты ухватил такой чудесный лапсердак? -
кричит на всю одесскую улицу со второго этажа тетя Хвира, вывалив сиськи из тесного платья наружу.
-Один поц зашел таки вчера повеселится к Любушке, порадовался на четыре рубля. Когда вышел, фраер, я ему так сказал - слушай сюда, пардон и порадовался на ос­тальное, -
с достоинством отвечает Моня, молодой человек лет двадцати пяти наг­лой наружности.
-Моня, ты страшный махер, но улица гордится тобою. Дора, Дора, ты слышала новость - Моня заделал поца и щеголяет в чудном лапсердаке!
-Я всегда говорила, мальчик будет умный - весь в деда. Им гордилась тоже вся улица, -
живо включается в уличный разговор худая Дора...
 
-Иван Лукич, менее чем на тридцать процентов я не могу согласится. Посудите сами - транспортные издержки, плата исполнителям. Добавьте хоть пяток!
-Ну что с вами делать, грабите вы меня, грабите, без ножа режете. Бог с тобой, Петюня, так и быть - тридцать три процента мое последнее слово и только из ув­ажения к вашей фирме и нашему долгому сотрудничеству.
Иван Лукич и Петюня, бандит огромного роста и широченными плечами бьют друг друга по рукам. Через три дня по наводке и разработанному плану Ивана Лукича, банда Петюни-Быка ограбляет за тридцать три процента от стоимости выручки сим­патичный ювелирный магазин в центре Москвы...
 
Кто пополнял ряды вновь или правильнее сказать не вновь, а почве старой, разрозненной, чаще всего от случая к случаю совершающей преступления, выросшей и буйно разросшейся новой преступности? В отличии от старой, которую пополняли в основном крестьяне, движущей силой нового образования, еще не совсем оформи­вшегося, но тем не менее сразу громко заявившего о своем рождении, были горо­жане. Сословия мещан. Естественно были и другие классы, и другие классы так сказать послали лучших своих сыновей на формирование новой социальной общнос­ти. Но основную массу составляли горожане-мещане, они заказывали музыку и пр­авили бал.
Много было иудеев. Это к национальному вопросу. И не надо в этом винить Си­он и прочая. Действительно, как писал намного позже Бабель и Сельвинский, куда податься бедному Моне и Фиме в условиях царской России и местечковости? В армию не берут, офицерство со флотом закрыты, высшие учебные заведения имеют квоту, сквозь которую пролезть дано не каждому. Значит остается идти по стопам папы-аптекаря или дедушки-старьевщика... Ну в крайнем случае биндюжником, как дядя Хаим.
А если не хочется? А если хочется веселья, денег, свободы? Ждать революции? Ну так о ней даже в 1916 году сам Ленин не верил, да и дала она не многое. Остае­тся блатная романтика, криминальный мир, преступная деятельность. Много было евреев среди преступников, но все равно больше было так называемых коренных национальностей - русских, украинцев. Что бы больше не касаться больше национа­льного вопроса, в последующем буду использовать словообразование «российский народ» по аналогу «советский», так как царская Россия тоже старалась на ниве унифицирования народов и сплава населения в нацию. Видимо для экономии бумаги, так как слово «нация» короче «населения».
 
Наравне со старыми проверенными и закаленными кадрами огромное количество нового пополнения было из молодежи, и это естественно - старым и просто уже пожившим людям свойственна косность, чувство опыта и так далее. Молодежь пока свободна от этого, на руках и ногах нет еще пут-кандалов опыта и прожитых лет, вспомните любое начинание - от Петра Великого до целины с БАМом. Везде молоде­жь, как наиболее радикальная и прогрессивная часть населения по возрасту. Вот она и бросилась сломя голову во возникшие капиталистические отношения, все бо­льше и больше развивая их, все дальше и дальше. Молодости свойственна катего­ричность, нетерпение, немедленность... Сколько нужно лет, что бы достигнуть оп­ределенного веса в определенных кругах? Ну а если создать свой круг, с други­ми, своими целями и ценностями, с другими критериями весомости и значимости? В чем-то можно сравнить, очень отдаленно, но можно, с будущими хиппи, панками, да и вообще со всем андерграундом - другие ценности, свой круг, другие идеалы.
А еще недавно, буквально десяток-другой лет назад преступники прятали свое истинное лицо или по лесам или маскируясь под обывателя, да фактически и были обыкновенными обывателями - имели хозяйство, дома, некоторые лавки или трактиры... Новое дерзкое поколение наплевало на условности, оно конечно не афиширо­вало себя, как позже делали разные фраера и поцы, визитными карточками. Нет, с таким человеком ни кто не стал бы иметь дела, пустышка, но и сухарится под обывателя новый герой нашего времени перестал. Преступники стали общаться в своих клубах, избирая для этого определенные трактиры и рестораны, о которых было известно не только в других городах среди своей братвы, но и среди поли­ции... Но проклятая царская Россия, хотя бы на уровне закона использовала прин­цип - не пойман, не вор. Проводя время среди своих, близких по духу людей, не стесняясь своей профессии, а наоборот - гордясь ею, ведя разговоры на близкие и интересующие всех присутствующих темы, меняясь связями и сведениями, престу­пный мир креп, рос, развивался. То там, то тут возникали и уже не рассыпались как еще в не давнем прошлом, корпарации, создавались взаимные так называемые кассы взаимопомощи и псевдобанки, еще с небольшими, но уже деньгами. Кое-где не до­вольствуясь милостями от природы, на эти средства стали покупать легальные увеселительные и питейные предприятия, поручая их ведение старым, вышедшим на заслуженный отдых, кадрам и создавать подпольные, нелегальные малины. Спиртное, девки, позже наркотики... Кокаин, анаша, морфий. Все это бурлило, переме­шивалось, часто выходило из берегов. Требовалась какая-то сила, что б держать ее в русле и направлять в нужную сторону.
Даже разудалые вольницы и анархастические формирования требуют полиции, порядка, правил. Это диалектика, но против этого не попрешь. У казаков это был круг - общее собра­ние, у Нестора Ивановича - Великий Немой и Лева Задов. Что поделаешь - только начнут люди жить вместе, как нужно регулировать взаимоотношения. А представь­те, что это сообщество - бандиты, грабители, воры, убийцы... Это не панки и даже не анархисты, тех хоть на идею можно поймать, а этих! Ни отца, ни матери, ни стыда, ни совести, ни флага, ни Родины - так намного позже сочинит-сформу­лирует сам о себе российский преступный мир.
 
Ну а самое главное, о чем вы уже наверно и позабыли, это первое «К». Каины. Представьте себе - вы уважаемый и авторитетный человек в довольно таки крупном сообществе близких себе по духу и занятию. Вы довольно таки хорошо зарабатывае­те и вы специалист довольно таки высокого класса. Друзья, начальство и даже за­вистники так прямо и говорят - светлая голова, золотые руки. Но... Но и на ста­руху бывает проруха. Вам фортуна показала попу и вы как мелкий поц поехали в места не столь отдаленные, помогать Империи укреплять мощь и благосостояние. Спасибо суду, что всего лишь на два года. И пока не на каторгу. А в тюрьме-ка­талажке не только вши, клопы, крысы, тараканы, но и каины. Представляете? Не совсем? Поясняю дальше. Это животное, которое зарубило на воле топором девят­надцать человек на общую сумму вы столько за раз имеете, опустившееся, грязное животное - некоторые каины вшей зубами прикусывали или мух пальцами давили... А вы по воле в ресторанах ели, чистый господский костюм носили, на извозчике постоянно рас­катывали, шампанское с омарами выкушивали, ну а это животное, вам диктует пят­ки чесать, лет семь не мытые или яйца к примеру... Лизать. Отказаться ты конечно можешь, колени и локти он тебе на другую сторону выломает, все отобьет, да еще на го­лову нагадит... Да, тяжкое положение. Ну, а ежели на каторгу отправили, так там совсем караул! Даже представлять не хочется, а ко всему прочему, там еще и работать заставляют! Меня, аристократа духа, классного специалиста, известного в Москве, Одессе, Киеве, Петербурге, Варшаве...
...Я был ценитель чистого искусства
Такого ты теперь уж не найдешь...
 
Как говорится - верхи больше не могли, низы больше не хотели. Или что-то по­добное.
Конечно, всегда находились дерзкие и отважные, восставали против каинов, но..  Читай предыдущею главу, но внимательней и сразу все станет ясно - в одиночку каинов не осилишь. Только изредка и в каждом отдельно взятом случае. А как си­стему и социальное сообщество и явление... Одному не справится ни как.
Подведем итоги, вынесем наши резюме, как говорили в Одессе:
К шестидесятым-семидесятым годам XIX века в Российской империи сложилась мощная, но еще поддерживающая контакт зачастую на личностной основе, с предпо­сылками к объединению, сообщность близких друг другу по ряду признаков, субъек­тов. Естественно, эту сообщность разрывали различнейших противоречия, но это только способствовало к консолидации, и это не парадокс, а факт - противоречия показывали слабость не объединенного сообщества. Основные характеризующие чер­ты данной сообщности были следующие.
Во-первых, пренебреженье (часто внешнее, псевдо) собственностью и деньгами, ненакопительство, а растранжиривание на удовольствия, наплевательское отноше­ние к старости и «черным» дням, стремление жить одним днем, декларирование «де­ньги сор», «жизнь копейка» и так далее.
Во-вторых, отношение к тюрьме, к каторге бравирующе-обиходное, повседневно-обыденное, естественное и вполне разумеющееся при данном образе жизни. Как при насморке - неприятно, но не смертельно, не страшно. Повседневный факт жизни. Первая  колом, вторая соколом, остальные мелкими пташками - фольклор про су­димости.
В-третьих, пренебреженье к чужой и своей (часто внешнее) жизни, наплевательское отношение к ней.
В-четвертых, отношение к женщине, как к низшему существу.
В-пятых, смертельная ненависть и вражда к правоохранительным органам и лицам, контактирующим с ними, в связи с этим исключения каких-либо контактов.
В-шестых, жесткая иерархическая структура внутри более-менее больших сообще­ств, добровольно (часто внешне) признаваемая всеми входящими в него.
В-седьмых, корпоративность и консолидация, все преступники братья (естественно зачастую внешне).
В-восьмых, резкое разграничение на своих и чужих, пренебрежение к трудящим­ся, к уголовникам и преступникам, не вхожим в их сообщества, в их круги.
Если вы откроете главу первую, то обратите внимание, что все сформулирован­ное выше не есть абстрактный продукт, родившийся на пустом месте или принесе­нный извне. Все вытекло из мудрости вековечной российского народа.
Все было готово для следующего акта.
 
 
                 
               ...Там собиралася компания блатная.
 
           Старинная блатная песня.
 
Глава четвертая. ПЕРВЫЙ ВСЕРОСИЙСКИЙ СЪЕЗД ВОРОВ (УЧРЕДИТЕЛЬНЫЙ).
 
Это событие по своему значению как для страны, так и для народа, тем более для развития социальных взаимоотношений, стоит в том же ряду, как преобразова­ния Петра 1, приход капитализма в Россию, октябрьский переворот (самозвано обозвавшийся революцией), коллективизация, чистка 37-38 годов, Великая и Оте­чественная, целина и так называемая перестройка (не говоря уже об путчах, псе­вдокапитализме и псевдокапитализации, маневрах так называемых партий демокра­тов, красных, коричневых и прочих в парламенте постсовка). И это не сарказм, не ирония, не преувеличение.
Посудите сами, включив в дело логику и пошевелив извилинами. Я нарочно забе­гу вперед: большая, несколько десятков тысяч человек группа объединенных в социаль­ное или асоциальное формирование, провела первый учредительный съезд, приняла на нем ряд решений, которые определили жизнь на ближайшие почти сто лет не только этой социально-асоциальной группы, но и по многим-многим вопросам жизни все­го народа. Или большой, более-менее части населения России. Доказательства бу­дут. Ну как, впечатляет? Я понимаю, очень хочется это событие сравнять с кра­жей белья во дворе или там убийством пьяного около магазина. Да и вообще, кто они такие, эти так называемые профессиональные преступники? Мразь, мерзавцы, по которым тюрьма плачет! Да как они могут влиять на судьбу великого народа, кото­рый сам себе творец своей судьбы? Да и вообще, был ли тот съезд, может просто собрались воришки, попили водки, потрепались да разошлись... Так ведь это не демократы восьмидесятых-девяностых XX века в России, серьезные люди, ни не в конторе работали, а КРАЛИ, ГРАБИЛИ, УБИВАЛИ. А насчет был-не был, так даже коммунисты в своей литературе признают такие факты, как съезды воров. Например сталинский писатель и чекист Л.Шейн писал о таком явлении. А раз признают такое, то был и первый, эта ведь естественно. И раз сами коммунисты признают, хотя бы в прошлом далеком, организованность, организованную преступность, так значит когда-то они организовывались. Или само, как по волшебству произошло? Если кто-то дебил, то не я. Был съезд. Первый воровской.
На период созревания идеи об организации и объединения российский преступный мир представлял из себя наиболее прогрессивную социальную группу. Ну загнул, ну заврался, ну... А ведь так и было.
В каждую эпоху есть одна социальная группа или класс, наиболее прогрессивный или прогрессивная, чем остальные. При феодализме это горожане, занимающиеся ре­меслом, при заселении Америки это протестантские церкви, бежавшие из Европы от преследований...
В России дворяне как класс, цеплялись за феодализм и с тоской вспоминали недавнее прошлое, когда можно было скотину продавать, бить, менять, проигрывать в карты... Ну и что, что скотина о двух ногах и разговаривает, скотина - она и есть скотина. Купцы горой за царя-батюшку и считали, чем стабильнее и неизменяемой жизнь и порядок, тем спокойнее жить и приятней карману. Крестьяне действительно в своей массе больше скотину напоминали - тупую, неграмотную, полную суеверий и дикости. Но в этом надо винить не их, но разговор сейчас не об этом. Рабочих не было. Только в далеком будущем, далеко проживающему от России при­виделся пролетариат. То есть Ленину. Но он во время понял свою ошибку и в од­ном из своих многочисленных томов изрек - мол будем рвать там, где тонко, то есть революцийку забацаем в одной из наиболее отсталой стране, с точки зрения капитализма и наличия пролетариата. То есть в России. Офицерство вытекало из дворян и вливалось в оплот царя. И даже декабристы не меняют картины. Студен­тов было столько, что мы их рассматривать не будем. Про капитализм все сказано коммунистами, и хоть были Саввы Морозовы и прочие вкупе с ними, но не они правили бал. Правили те, кто часть зарплаты или всю зарплату давал заборными талонами, по которым можно было у того же заводчика, но по повышенным ценам и худшего качества, и намного, продукты и вещи покупать. И это не считая штрафов и низких расценок. Кто остается в социальном плане?
Как не странно - ни кто. Или почти ни кто. Есть конечно людишки.  Между собою ладят без полиции,   этниче­ских, национальных,  расовых,  религиозных распрей не затевают, делят заработа­нное вроде бы как поровну или скажем так - не обижают ни кого.  Правда зараба­тывают или все больше в ночи или по чужим домам-квартирам,  но кого этим на Ру­си удивишь - ни кого.   Песню о С.Разине,   как он украденную княжну лихо утопил, все знают.   Так что пополнение шло не просто постоянно и непрерывно,  но даже таким потоком,  что позволяло брать не всех,  а отбирать лучших.  Все бы шло хорошо,  но назрело. Нагорело.  Накипело. Всем надоела русская-российская безала­берность и разгильдяйство.  Захотелось привести в порядок наработанное.
Первые сведения об первом съезде воров,   как ни странно,   в полицию попали лишь через несколько лет после случившегося. А причина лишь одна - точна такая же,   как и через  сто лет с лишним не позволяла увидеть существующее. Российскую преступность. Как же ее увидеть,  если ее нет. Есть преступники,  грабители,   во­ры, убийцы. А преступности,  профессиональной нет.  Что бы на такое признание ре­шится,  надо над собой сделать одно маленькое усилие.   Ты можешь не любить прес­тупность,  даже ненавидеть,   можешь презирать или заигрывать с нею,  но не можешь ни замечать. Иначе это больно ударит по тебе самому,   как не раз уже было.   Те, кто думает,  что профессиональная преступность не существует, уподобляются врачу,  лечащему дизентерию и оставляющего больного в антисанитарных условиях.  Пока есть побудительные причины для возникновения преступности, она будет существовать. И заяв­лять,   что ее нет,   значит быть страусом с головою в песке.
Так вот,   страусы из уголовной полиции усиленно делали вид,  что ни чего такого на бескрайних просторах России нет и не происходит.  А на нет и суда нет.
В истории не осталось ни каких свидетельств (разве в архивах,   если не сожг­ли за все это время,  но я в архивы не вхож),   кроме устных,   перевранных на миллион раз,   об этом съезде.  Поэтому  буду реконструировать,   запускать авторский домысел и вымысел,   стараясь не сильно завраться.
Примерно с середины семидесятых годов,  по всей территории России происходили,   естественно не в ущерб основному занятию,   сходы-толковища преступного эле­мента. В Москве и Одессе,  Киеве и Санкт-Петербурге,  Екатеринбурге и Краснодаре, Екатеринодаре и Варшаве, Ревеле,  Новониколаевске,  Томске, Иркутске,  Чите и Владивостоке бурно и оживленно проходили общий собрания.  Естественно,  не везде шло гладко и без накладок,   кое-кого даже пришлось похоронить. Что поделаешь - такова жизнь.  Сначала спорили и кричали в низовых образованьях - шайках и бан­дах,   то сходясь,   то расходясь во мнении и видении будущего,   лучезарного и све­тлого.   Затем,   выработав что-то похожее на единое мнение или более-менее устра­иваемое всех,   кого не зарезали еще,  посылали делегата на сходы уже городского уровня.  Чаще всего это были главари-паханы шаек и банд.  Особенно хорошо было тем, у кого непререкаемый авторитет и железная дисциплина. Но в шайках карман­ников царил самый настоящий плюрализм и демократия.  Что поделаешь -  все специ­алисты,   все в цене и себе цену знают.  Зато в бандах у скокарей и клюквенников (грабителей и налетчиков-убийц)   царила деспотия похлеще,   чем при будущем Ста­лине.   Так иначе и нельзя - лихие людишки,   за ними глаз да глаз нужен.  Сходы на общегородском уровне также проходили бурно,  мнения высказывались зачастую со­вершенно противоположные,  но... Все когда ни будь кончается.  И облеченные дове­рием,  нагруженные наказами,   ехали на скорых поездах делегаты на региональные сходы, и все повторялось вновь.  Затем на краевые - Россия,  Сибирь,  Украина, Польша,  Финляндия, Прибалтика,  Кавказ... Кстати о Кавказе.  Тамошние заправилы и князья преступного мира категорически отмели какие-либо потуги и попытки на объединение,   консолидацию и организованность. Дикие люди.  Они заявили - деды наши грабили,   отцы грабили,   мы грабим,   еще и дети  с внуками-правнуками будут грабить безо всякой организации (и оказались правы,  насчет детей,   внуков и правнуков).  Горному орлу ни к чему объединение... А Средняя Азия тогда была в вопросе преступного мира на уровне Х1V века и ни кто не звал разбойников этих на сходы;  естественно,   все выше и выше посылались наиболее авторитетные и об­ладающие как и реальной силой и весом,   так и опытом, умом и практичностью, делегаты.   То есть вожаки,   главари,   паханы не просто крупных шаек и банд,  а наи­более умные.  И это имело тоже решающее значение.  Представьте себе,   если б воры поступили,   как современные попугаи из российского парламента-думы - тогда ни чего совсем бы не вышло.
Наконец прошли и краевые сходы,  много было выяснено и утрясено на этом уровне каждый делегат привез определенный пакет наказов и свое решение по большинству вопросов. В торжественной обстановке была назначена дата и место проведения первого российского съезда воров. Он тогда еще не именовался ни воровским, ни учредительным.
А теперь, уважаемый читатель, когда ты все это прочитал, то осознаешь ли ты какая огромная работа была проделана? Сколько бумаги было изведено на письма шайкам и бандам, главарям и паханам, сходам-толковшцам, сколько средств было истрачено на курьеров, делегатов, организацию сходов и прочая? Сколько было положено сил, нервов и ума на все это дело? А для чего? Для чего весь сыр-бор? В Америке «Коза Ностра» прошла этот путь примерно в это же время, но по друго­му. Можно сказать автоматически. Как только преступные формирования и образо­вания входили в конфликт с друг другом в поле каких-либо интересов, так сразу или путем войны или переговоров находился оптимальный вариант. И в конечном ит­оге произошло объединение кланов и семей, разделение на сферы влияния и терри­тории, а все остальные вопросы решались уже впредь, так сказать в рабочем по­рядке.
Но посмотрите внимательно, что получилось в конечном итоге в Америке. Мафия «Коза Ностра» есть военизированная организация, где все подчинено сверху вн­из и обсуждению не подлежит. И это было принято всеми. Кто не принял эти пра­вила, был позже, в легендарные стреляющие тридцатые похоронен с почестями и вошел в мифологию США.
В России, где преступный мир был отдушиной и рассадником демократизма и воль­ности, как ни странно это звучит, такая бы схема не сработала бы. Воздух воль­ности, вдохнутый с первым осознанным уголовным преступлением, позвал бы воров и грабителей на баррикады. Против паханов. А как же главная цель, ради которой и существует преступный мир? Кто же тогда красть и грабить будет? Поэтому и было затеяно все это волокитство со сходами и делегатами, оказывается российс­кий преступный мир ну если не демократичней американского, то более свободолю­бивей. Так и передайте всем этим дон Карлеонам.
Ну а теперь загадка. Где был проведен первый съезд преступного мира? Вспом­ните предыдущие главы, проанализируйте, кто крутил шарманку, кто ни хотел жить по старому, а по новому не всегда получалось? Правильно! Первый съезд-сход вс­ероссийский прошел на юге Украины, в уже тогда известном среди преступников го­роде Одессе. Косвенное доказательство сохранилось в фольклоре - Одесса-мама, Ростов-папа (Ростов-на-Дону) для всякого жулья...
Лето 1880 года было жаркое и засушливое. Даже ветер с моря не приносил прохлады на одесские улицы. На пыльных окраинах было безлюдно и только на Малой Су­хотке было шумно. Старый Моше выдавал свою любимую и единственную Енту за Мотке-Струн, по отцу Ваквелеса, но более известный именно как Струн, прозванный так за худобу и умение открыть куском рояльной струны даже новомодные немецкие замки. Старый Моше прекрасно понимал, что Мотьке не лучшая партия для его Енты, но ни чего не поделаешь - новые нравы, новые нравы - новые люди, новые лю­ди - новые песни, и если его сердце больше лежит к аптекарю Фиме или приказчи­ку Яше, ну в крайнем случае можно согласится и на портного Сруля, то Ента ткн­ув родному отцу под нос свадебный подарок жениха - почти новую и не ношенную лисью шубу и прочие цацки, заявила категорично:
-Твой Сруль или Яша может таки шубу такую задарить?
-Зохен вей, зохен вей, а вдруг за ней прийдут?
-Не прийдут, она с Киева, где Одесса, а где Киев...
Вопрос был решен бесповоротно и навсегда.
Мама, я жулика люблю,
Мама, я за жулика пойду,
Жулик будет воровать,
А я буду продавать,
Вот за это я жулика люблю!
Как точно и метко подметил народ новые тенденции, возникшие среди молодежи.
На свадьбу были приглашены гости - Демьян Иванович с супругой, Курт Фридрихович с семейством, Аростотес Пенелосис с братом, Никола с гармошкой и многочисленная родня Моше и жены по Адаму, Еве, Исааку и прочим библейским дальним родственникам. Приглашена была также вся улица, не взирая ни национальность, ни на возраст и социальное положение жителей маленькой улочки на окраине Одес­сы. Ну как вы понимаете, социальное положение большинства жителей этой улочки было фактически одинаковое. Старый Моше пригласил рыбаков и портных, грузчиков- биндюжников и аптекарей, старьевщиков и скупщиков темного барахла, приказчиков и их хозяев, хозяев махоньких лавочек, старый Моше пригласил даже веселых де­виц, девиц веселого нрава, зохен вей, что Ента не стала одной из них, эти де­вицы ездят на работу вечерней порой на Фонтан. Моше пригласил всех, что б ни кто не обиделся, что б ни кто не затаил зла. Моше не любил делать зла ни кому. Старый Моше пригласил старьевщиков, старуху Нейду, славящуюся вздорным характе­ром, служащих с синагоги и певчих с трактира, конечно был раввин с помощником, ну а со стороны жениха были приглашены крепкие молодцы, чьи рожи были известны очень таки хорошо в полиции, но женихов не выбирают, бог послал... Моше хотел даже пригласить околоточного, но Мотьке внимательно посмотрел на старого Моше тревожным взглядом черных глаз и пожав плечами, отказал.
-Папа, позволь мине тебя так звать. Папа, околоточному будет тесно. С одной стороны Гала-Бимбар, с другой Лева-Крюк. Мы его пригласим на твои именины.
В последний день приготовлений к свадьба случилось странное событие. Мотька привез на двух извозчиках груду стульев, досок, столов и огромнейшую кучу бу­тылок и закуски в огромных корзинах.
-Мотке, ты решил пригласить всю Одессу, Мотя наши гости столько не съедят...
-Нет, папа, к мине на свадьбу приедут друзья с других городов, я же не могу сажать их на грядки, как морковку и угощать водой.
Старому Моше оставалось только качать головой...
Первый воровской съезд был приурочен к свадьбе. С целью конспирации. И в дальнейшем это стало традицией. Начиная с городского уровня, все сходы-воровские съезды маскировались свадьбами, похоронами, именинами.
Кто же стоял во главе организации (с маленькой буквы), то есть во главе организационного процесса? В истории не осталось   имен организаторов, хотя конечно жаль, что эти люди незаслуженно забыты историками и соплеменниками. А своих героев народ до­лжен знать, даже если это и отрицательные герои. Разина с Пугачевым понят же...
 
Отступление:
Почему народ должен знать своих отрицательных героев? Потому что отрицательные, а не положительные герои в основном двигают народы к прогрессу и прогресс к народу. Корысть, злоба, зависть, тщеславие, страх ответственности за совершенные преступления зачастую являлись движущей силой в великих географи­ческих открытиях, присоединение Сибири и Аляски, использование только что изобретенной ацетиленовой горелки для взлома сейфа в лондонском банке. Тихие и скромные, приличные и благонравные люди только потом пользуются благами и пло­дами прогресса, за который негодяи поплатились полной мерой. Пираты повешени­ем на нок-реях, разбойники укорачиванием на плахе, воры заживо погребением на каторгах... А прогресс на благо честных, скромных и приличных, на благо тихо­ням.
 
Первый воровской съезд был более, чем представительный. Сто с небольшим самых авторитетных, известных и уважаемых человек, за плечами которых была нес­колько десятков тысячная армия преступников, отдавших им право предоставлять себя, отдавших им свои голоса в решении назревших вопросов, плотно уселась за стол, установленный в огороде. Тогда как остальные гости расселись в саду, перед домом.
Стол прогибался от бутылок и тарелок с закуской, но не это привлекло сюда всех их. Не смотря на то, что все делегаты представляли будущее российского п преступного мира почти одинаково, не смотря на то, что все делегаты принадле­жали к высшему сословию преступного мира, так сказать «сливки» и иерархи «поч­тенного общества», не смотря на то, что по основным вопросам объединения, ра­звития и перспективы преступного мира у делегатов было в общем-то общее мнение, не смотря на все это, съезд проходил далеко не так гладко, как съезды КПСС во времена Брежнева.
Во-первых, фракция бандитов, возглавляемая делегатами из Санкт-Петербурга, известного своими сильными пробандитскими тенденциями, категорически запротестовали против принятия пункта, гласящего - «...лица, совершившие убийство ради ко­рыстных целей, не могут достигнуть высшей ступени в иерархической пирамиде Сообщества». Пришлось Сычу разъяснить бандюгам.
-Клюквой плещешь ради бумаги, как же тебе опосля судьбы братвы доверить? Для тебя че клюква, че водица - едно. Чем же ты от каина отличку иметь будешь? Да и лягавые нам дышать в спину будут...
Клюква - кровь, бумага - бумажные деньги, братва - преступный мир.
После долгих прений, препираний и споров с криками, прошел первый вариант -не могут убивавшие в корыстных целях достигать высшей ступени и распоряжаться судьбой Сообщества и его членов.
Фракция бандитов в ответ на такую откровенную дискриминацию, раскололась пополам. И позже, после схода-съезда, все российские бандиты разделились попо­лам. Одна часть приняла постановление и ради выгод от объединения и участия в Сообществе смирилась с дискриминацией (до поры, до времени), другая отвергла притязания воров в первенстве и лидировании над бандитами. Что из этого поду­чилось, вы узнаете из главы седьмой. Примкнувшие к Сообществу бандиты остались под прежним именем - уркаганы. Кстати, чуть позже, слово урка, производное от уркагана, стало нарицательным для мелких воров, грабителей, бандитов. Как вхо­дящих в Сообщество, так и не входящих.
Не вошедшие в Сообщество бандиты, в отличие от уркаганов (продавшихся ворам) стали именоваться жиганами (жиган - с тюркского - разбойник).
Собственную, отличную от позиции большинства, заняли польские делегаты по вопросу участия воров в военной службе на благо Отечества. То ли шляхтичи про­крались в польские преступники, то ли просто голубая гордая кровь бурлила... Непонятно. Но так же, после прений и выдвижения ряда аргументов, посланцы Ре­чи Посполиты склонили гордые выи и дружно проголосовали за несовместимость во­инской службы и участия в Сообществе.
Прибалтийские и финские делегаты в свою очередь выдвинули требование, принятое единогласно всеми присутствующими. Всех беспокоила и беспокоило беспорядочное гастролирование братвы из других регионов, после отъезда которой расхлебывать кашу и разбираться с полицией приходилось местным аборигенам. Прибалтийские го­спода воры и бандиты выдвинули конструктивное решение данного вопроса - терри­тория Российской империи делится на участки, участки закрепляются за низовыми формированиями преступного мира (шайками и бандами) уже имеющимися на данных участках и вошедшими в Сообщество. Все гастролеры должны согласовывать с гла­варем, курирующем данный участок, сроки и объекты для гастролей. Все «дикие» объявлялись вне закона с соответствующим решением. Уже тогда, в решении, предложенном прибалтийцами и финнами, чувствовалась продуманность и деловитость, присущая им.
От партии деловых (беловоротничковая преступность от аферистов строящих железные дороги на Луне и банки в Таганроге до мошенников, продающих под видом рубашки кусок тряпки, джинсов еще тогда не было в России) присутствовала груп­па наблюдателей, не облеченная деловыми правом голоса. Таким образом, деловые самоустранились от входа в Сообщество, что в дальнейшем сыграло несколько пе­чальную роль во взаимоотношениях деловых и воров-бандитов.
Решив все вопросы, написав наказы-обращения российскому преступному миру и люду с объявлением об объединении и результатах съезда, одним из последних во­просов был решен и решен положительно вопрос об объявлении войны Каинам.
-Послушай ты, старый дурак, эти люди хозяйничают у нас в огороде, как у себя дома, вытоптали мой душистый перец и помидор, с остальными гостями не пьют и не разговаривают, это наш дом или нет? -
кричала жена старого Моше, худая Сара, на четвертый день свадьбы. Внезапно открылась низкая дверь и в комнату вошел худой высокий господин, один из огород­ных гостей. Он был одет в черный сюртук, такие же штаны и лаковые штиблеты, на господский манер. Гладко выбритый подбородок подпирал накрахмаленный воротни­чок, черная бабочка-бантик казалось на секунду уселся на шею худого незнаком­ца. Улыбнувшись во весь рот, но поблескивая холодными серыми главами, он сказал, обращаясь к старому Моше:
-Мы вам сделали немного беспокойства, но свадьба есть свадьба. Здесь деньги, подарок жениху и невесте, да и вам на огород, -
и положил на край непокрытого стола пухлый пакет.
К вечеру гости и друзья Мотьке разошлись и разъехались. Моше и его жена четыре раза пересчитали пухлый пук ассигнаций различнейшего достоинства, так как они всю свою жизнь столько денег не видели сразу. Моше поделил деньги пополам и отдавая половину Мотьке, не удержал своего любопытства:
-А кто это такой худой будет?
Мотьке ответил совсем кратко:
-Вор.
 
 
                   ...И урку не заставишь спину гнуть...
Старинная блатная    песня.
 
Глава пятая. ЧТО РЕШИЛИ ВОРЫ И БАНДИТЫ?
 
Результатом первого воровского съезда явилось следующее:
1) Образовать на территории Российской империи из лиц, профессионально занимающихся преступным промыслом и пославших делегатов на первый Всероссийский съ­езд, Сообщество, назвав его - ЗАКОН (в противовес каиновому беспределу на ка­торгах и всеобщей неразберихе на воле).
2) Структуру ЗАКОНа определить следующей...
 
А вот тут сразу требуется сделать отступление. На дворе 1880 год, будущему вождю мирового пролетариата всего десять лет, он еще сопли не качественно вы­тирает, до первой и пока последней (в России) буржуазно-демократической рево­люции еще 37 лет, девятнадцать лет как перестали продавать крестьян... Какую фо­рму объединения избрали волки и акулы российского преступного мира? Как ни странно, на первый взгляд, самую демократичную и прогрессивную. В Америке рядо­вой мафии руководит преступниками, не входящими в мафию и жестко подчинен вышестоящему. И так до самого дона, до самых донов. В России преступный мир об­ъединившись, избрал только экономически-этическое подчинение и объединение, напрочь откинув какие-либо другие формы подчинения.
Поясняю - все низовые формирования преступного мира (шайки и банды) подчинены главарю, пахану, папе и т.д., который приходит на этот пост одним из двух возможностей - или выбран на общем собрании банды или шайки открытым, явным голосованием или сам (пахан, главарь) создал это низовое формирование. И все. Ни каких назначений сверху. И ни какого больше подчинения или отчетности в своих действиях центру... Представляете?! Шайка или банда, состоящая из лиц, входящих в ЗАКОН и сама естественно тоже входящая в ЗАКОН, не подчиняется ни кому в ЗАКОНЕ?!!
Естественно, вы спросите, а как же объединение? Так я же вам русским языком сказал - объединение произошло лишь на экономической и этической основе и подчинении.  И больше ни на какой.
Экономическая основа - смотри пункт «3».
Этическая основа - смотри пункт «5», но вкратце можно сказать следующее. Первый съезд выработал на основе уже существующих отношений и взаимоотношений определенную этику поведения в быту, жизни, каторге и тюрьме, между собой и полицией, между собою и остальным миром, и т.д., которую обязан добровольно признавать каждый входящий в ЗАКОН. Признавать и руководствоваться ими в жизни. Так сказать Евангелие от воров или Моральный кодекс строителей воровского ми­ра. Каждый входящий и вступающий в ЗАКОН. В случае мелкого отклонения от пре­дписанных этических норм - изгнание из Закона, в случае крупного - смерть.
Разве не демократия, разве не прогресс? Я не смеюсь - вспомните из учебников истории об этом времени, вспомните социальные взаимоотношения в России, в Ев­ропе, в Америке. Какая еще социальная группа того времени могла похвастать та­кими взаимоотношениями, такой структурой, таким объединением и подчинением? То­лько нужно восторгаясь, не забывать, что это было не общество любителей бабо­чек. А объединение воров, грабителей, бандитов-убийц, со определенными, не ск­рываемыми целями.
3) Лица, вступающие в ЗАКОН и входящие в него, должны и обязаны строго на добровольной (это не парадокс - слово добровольно имеет здесь значение, что тебя ни кто сильно контролировать не будет, ты сам обязан) основе отчислять от сво­его заработка 10% в общую кассу. Чуть позже общую кассу назвали «котел», еще позже «общак». Собранные деньги шли на наем адвокатов, передачи в тюрьмы, уст­ройство побегов, социальные выплаты - по болезни, лягавые  не дают  возможности работать по специальности, иногда на пенсии - ежели кто доживал, на устройство подпольных гостиниц, мест отдыха - малин, своеобразных воровских клубов. По крайней мере так декларировалось на съезде, но конечно жизнь внесла свои коррективы, но за использование общака-котла в своих целях (если узнавали) - смерть.
Все низовые формирования, собрав кассу от своих членов, обязаны были в свою очередь передать 10% от собранного в городскую кассу на те же нужды, но уже в городском масштабе, далее аналогичным образом на региональный, краевой и обще­российский уровень все на те же нужды, только все уже в более возросших потре­бностях. И в этом все экономическое подчинение. Только 10% процентов в кассу и наверх, и все. Отчет об использовании общих денег теоретически, повторяю - те­оретически, мог потребовать любой член Закона на сходке определенного уровня. То есть на городской сходке любой мог потребовать отчета у держащего кассу го­родского уровня. В шайках и бандах кассы держали главари-паханы, выше, вплоть до общероссийского уровня - иерархи, выбранные держащими кассу на общем собра­нии, естественно выбранные из высшего эшелона.
4) Все лица, входящие в ЗАКОН, распределились в следующем порядке (сверху вниз)
а) Воры в законе.
б) Воры.
в) Жулики.
г) Уркаганы.
 
Отступление-пояснение! перечисленные категории-масти (тогда это слово не имело современный унизительно-оскорбительный смысл) были сродни российскому табелю о рангах в его первоначальном, петровском смысле и ни чего общего ни имели с пр­инятой в американской мафии иерархической структурой, ни с армейской лестницей званий.
Принятый в ЗАКОН получал первоначальное звание «УРКАГАН», вне зависимости от профессии и авторитета. В случаи наработки дальнейшего авторитета, безгрешной (смотри пункт 5) жизни, на сходке принимается решение о поднятии-короновании-венчании УРКАГАН а следующим званием - ЖУЛИК. Затем ЖУЛИКа - ВОРом, и наконец ВОРа - ВОРом В ЗАКОНе . Было принято лишь одно ограничение (первоначально) - ВОРом В ЗАКОНе может быть лишь лицо, не пролившее кровь за деньги. Вот ежели убивали за ИДЕЮ или БРАТСТВО, тогда другое дело.
Естественно, короновать-венчать кого-либо могли лишь равные или высшие, вор в законе короновался (вначале) лишь на общероссийском сходе, вор на краевом или региональном. Но любое венчание не требовала ни утверждения в какой-либо высшей организации, ни согласования. Демократия! Но основанная на ноже - если коронуют-венчают неправильного, ненадежного или в будущем предателя, или же не дай бог сотрудника тайной полиции (агента), то отвечать за него будет тот, кто поручал­ся... Только в бандах и шайках не могли венчать даже уркаганом, только принять в качестве кандидата (естественно под свою ответственность). После небольшого испытательного срока, проверив в работе, на городской сходке короновали соис­кателя и кандидата первоначального звания - УРКАГАН.
Чтобы до конца понять и уяснить суть принятой иерархии, приведу следующие примеры. Вор в законе мог быть сам карманником и даже одиночкой, а мог быть главарем крупной шайки, специализирующейся на ювелирных магазинах. Видите, ка­кой огромный диапазон и амплитуда! Уркаган мог быть одиночкой-грабителем, а мог быть медвежатником, взломщиком сейфов. Вор мог возглавлять банду налетчиков уркаганов или быть простым крючником - мелким вором сдергивающим крюком товар с телег. То есть, иерархическая лестница есть показатель всего лишь авторитета в преступном мире, а не должности или эконо­мических преимуществ. Как видите, кардинальное различие от «Козы Ностры». Ес­тественно, будучи на верху иерархической пирамиды, находящиеся там лица имели больше возможностей как для экономических преимуществ, так и для принятия дол­жных и нужных решений. Но... Но на съезде был принят так же и пункт
5) Все лица, входящие в ЗАКОН, обязаны добровольно следовать следующему - ЗАКОН - общество равных людей, все входящие в ЗАКОН - братья;
В ЗАКОН принимают по поручительству члена ЗАКОНа. В случае нарушения (крупно­го) данных правил, режут на смерть как провинившегося, так и поручившегося. Все принятые в закон проходят испытательный срок. Все проходящие испытательный срок кандидаты именуются - АРАП;
Все входящие в ЗАКОН именуются - В ЗАКОНЕ или ВОРЫ (образно и обобщенно, вне зависимости от личного звания - уркаган, жулик или вор);
ВОР не должен:
работать, служить в армии, контактировать в любой форме с полицией, признаваться в совершенных преступлениях, иметь и содержать семью, женится, жить на воле легально, отсиживать срок (не пытаться убегать), участвовать в общественных институтах и политике, заниматься грязным видом преступной деятельности - контроль над проституцией, игорным бизнесом и т.д;
ВОР должен:
жить только за счет преступлений, быть жестоким, коварным, хитрым, сильным, гордым, злым, храбрым, отдавать добровольно 10% в общую кассу от заработка, поддерживать ЗАКОН и наказы сходов-съездов, активно участвовать в сходках, пре­секать случаи предательства и провокаторства, пресекать попытки хищения денег из общей кассы, стоять горой за БРАТА по ЗАКОНу, жить вне интересов страны и общества, ни иметь ни каких социальных связей, быть СВОБОДНЫМ.
ЗАКОН регламентировал высокомерно-презрительное отношение ко всем трудящим­ся, снисходительно-высокомерное к преступникам не входящим в ЗАКОН, снисходи­тельно-презрительное к женщинам, ненавидяще-злобное к полиции.
6) Вся территория Российской империи делится на участки. Каждый участок прина­длежит низовым формированиям, изначально существовавшим на них на время принятия ЗАКОНа. От общероссий­ского схода на каждый участок назначается смотрящий, из ВОРов В ЗАКОНе, но не для извлечения дохода или командования, а для разбора спорных вопросов (трет­ейские судьи), контролирование наказов воровских сходок, контролирование пункта «5» в области соблюдения его членами ЗАКОНа. Причем жалованье смотрящие не получали ни от центра, ни из местных низовых формирований. Даже за разрешение спорных вопросов. Естественно возникает вопрос - на что до­лжны были жить смотрящие - ВОРы В ЗАКОНе? Ответ - от добровольных пожертвований главарей и паханов шаек и банд, на участках которых они назначены смотрящими, на пожертвования (добровольные!) от участников споров и от организации преступной деятельности. Но ВОРам В ЗАКОНе самим не рекомендовалось самим совершать преступления, они должны были работать головой, быть организаторами. На то их и короно­вали в ВОРы В ЗАКОНе.
 
Отступление:
преступники Российской Империи так далеко забежали в своем заигрывании с демократией, что даже не посчитали нужным и должным выбрать какой-либо высший совет-орган, хотя бы контрольно-консультационный, не говоря уже об властно-организационном. Все вопросы решались на сходках, на все уровнях (теоретически) могли присутствовать все члены ЗАКОНа, до которых дошла весть о сходе. Теоретически. Но... Но естественно, что бы исключить беспорядок и нераз­бериху, были предприняты не без успеха, ряд тактических мер, ни сколько не ущ­емляющих (якобы) права членов ЗАКОНа. Во-первых, часть сходов, на которых решались на­иболее важные дела, избирались делегаты от различнейших уровней, как на самый первый сход и конечно, было бы странно - если б кто-то приперся на такой сход без полномочий. Во-вторых, часто сходки были по мастям и ни разу не нашлось отважного УРКАГАН а, припершегося на сходку к ВОРам В ЗАКОНе... В-третьих, не до всех ушей достигала весть об очередном сходе, сходе даже на уровне города. Но все  перечисленное ни сколько не умаляет демократии в новом Сообществе, хотя бы по сравнению с аналогичными Сообществами в других странах.
 
7) Съезд объявил войну КАИНам, поставив их вне закона (воровских правил), за черту. Каждый вор, то есть член ЗАКОНа, в любой ситуации, должен немедленно предпринять все для уничтожения поставленного вне закона. Держатели касс обя­заны были направить денежные средства на более благоприятный исход войны, то есть на подкуп администрации каторг и тюрем, для создания наибольшего благоприятствия в поставленной цели.
Вот и все насчет первого съезда воров Российской империи. Естественно, были решены и мелкие вопросы, но большинство мелочи были переданы вниз, на краевые, региональные и городские сходы. За собой, за общероссийским сходом ВОРы В ЗАКО­Не оставили решение лишь кардинально-важных, жизненно-необходимых вопросов. Остается только подвести итоги и сделать выводы.
Возникновение ЗАКОНа и объединение преступного мира были выгодно авторитетам, так и рядовым членам ЗАКОНа. Упорядочились взаимоотношения, возникли общие кас­сы и появилась регламентируемая взаимовыручка, было четко определенно - что такое хорошо, что такое плохо, каины были преданы анафеме и им была объявлена война. На смерть, а не на живот. На каторгах и в тюрьмах постепенно воцарял по­рядок, пусть своеобразный, с воровским уклоном, но порядок, по сравнению с беспределом каинов.
Авторитеты преступного мира поучили вдобавок к своему авторитету как юридическую поддержку (если так можно выразится) со стороны ЗАКОНа, так и вдобавок сплоченную армию преступников, достигающих несколько десятков тысяч. И готовую идти за ВОРами В ЗАКОНЕ.
Кто проиграл от объединения? Как всегда, в первую очередь народ. Его стали еще больше, сплоченней, дружней, профессиональней обкрадывать и грабить. Конечно люди живущие ниже средней черты дохода, люмпен-пролетариат и тому подобный сбр­од (а его всегда на Руси было много), не ощутил изменений. А вот средний класс и богатые, состоятельные люди полностью приняли удар новой мощной Организации. Проиграла и полиция. Из-за собственной страусинной политики прошляпившая съезд и объединение, поставленная перед фактом организации российских воров, полиция была повергнута в смятение и раздавлена мощной волной преступлений. И уже пол­остью не оправилась до самого октябрьского переворота. К тому же у царской полиции были более значительные интересы, чем поимка уголовных преступников. Это преступники государственные, революционеры. Ни чего не ново под луной. Че­рез шестьдесят-восемьдесят лет эту ошибку совершат органы КГБ и милиции... Итак, российский преступный мир объединившись, громко, во весь голос, заявил о своем существовании. Заявил на всю Европу, на весь мир.
В конце данной главы остается ответить лишь на последний вопрос, закономерно возникающий у всех логически мыслящих читателей. Что было побудительной перво­причиной для избрания таких странных структур новой Организации, как Закон? Почему данные, а не другие, откуда такая демократия в то время? 
Что бы ответить, нужно во-первых рассмотреть какое-либо аналогичное Сообщество, например всю туже американскую «Коза Ностра». Это «почтенное сообщество» объединило в своих рядах воров и бандитов, но с менталитетом обывателей. Доказательство на лицо - данные субъекты, объединившись для занятий преступным промыслом в об­ъект, вкладывают деньги в легальный бизнес, подкупают политиков и полицию, са­ми участвуют в политике и общественной жизни, не рвут социальных, семейных  и других св­язей, одним словом, это обыватели, не желающие богатеть нормальным, общеприня­тым способом, более нетерпеливые, алчные, аморальные, плюющие на закон. Но обыватели. Итак, «Коза Ностра» возникла для быстрого накопления первоначального капитала, дающего его хозяевам возможность становится намного быстрей богатыми и уважаемы­ми обывателями в нормальном обществе.
Это мы с вами уже коснулись во-вторых. Во-вторых нужно уяснить цели объединения и кто объединяется. С Америкой все ясно. Теперь о Законе.
Так как в закон пришли тоже воры и бандиты, в этом есть сходство с Америкой, но российские воры и бандиты имели менталитет бандитов и воров. Доказательство служит то, что они приняли на съезде в пункте №5. Им не нужно было подкупать кого-либо, они рвали все связи с обществом и близкими, они провозглашали и дек­ларировали судьбу изгоев. Потому что основная и главная цель Сообщества ЗАКОН была СВОБОДА. Свобода так, как ее понимают воры и бандиты, свобода быть самим собой, свобода красть и грабить, свобода вести такой образ жизни, какой  хочется, свобода без затруднений общаться с себе подобными, без дискримина­ции и унижений, свобода быть ворами и грабителями.
Таким образом, в Закон объединились воры и бандиты (по менталитету и образу жизни) и с целью иметь полную свободу в том понятии, в каком они ее понимали.  И могли ли эти люди, вышедшие из разбойничьей вольницы, индивидуалисты и эгоцентристы до глубины души, избрать какие-либо другие структуры для СВОЕГО сообщества?
Поэтому и был ЗАКОН принят таким каким приняли его воры и бандиты.
 
 
                    
     Перо в бок и в дамки.
Одно из правил                 воровской игры.
 
Глава шестая. ПЕРВАЯ ВОРОВСКАЯ ВОЙНА.
 
Первая воровская война, то есть война, объявленная ворами, была заранее обре­чена на победу.
Каины, которым Закон объявил войну, были обречены. Обречены по следующим при­чинам:
а) одиночество.
Каин по своему внутреннему миру потенциональный одиночка, примкнувшие к нему арестанты испытывают к нему такую же ненависть, как и остальные каторжане, так как примкнули они к каину не из-за духовного родства или общности интересов, а в целях спасти свою шкуру и поиметь хоть какую-нибудь выгоду.
б) отсутствие поддержки со стороны всего населения каторг и тюрем. Этот пункт есть продолжение пункта «а». Тут совсем ничего не надо объяснять - все ненавидели каинов и только появилась сила, способная противостоять каинам, как все обитатели каторг и тюрем в крайнем случае заняли нейтральную позицию, невмешательства, а во многих случаях и оказывали действенную помощь ворам, чле­нам Закона.
в) каины в отличие от воров не были Организацией.
И этот пункт вытекает из предыдущих двух. У Закона, имеющего общие кассы, из которых ог­ромные средства шли на подкуп начальства каторг и тюрем, деньгами открывались двери камер и воры переходили из одной камеры в другую, большими группами, неся смерть каинам, деньги закрывали глаза конвойным во время обысков на ножи, деньги переводили каинов и воров из одной каторги в другую, что б встреча была наиболее действенной - каина в конце пути, затеянного еще на воле авторитетами Закона, ожидали несколько воров низшей масти, вооруженных острыми ножами...
Буквально через несколько лет, три-пять всего, как от многочисленного и жестокого племени каинов остались считанные единицы, прячущиеся по отдаленным каторгам и тюрьмам, уже не пользующиеся совершенно ни какой властью или преимуществами. Загнанные, как волками, ворами, они уже не представляли ни чего существенного в преступном мире. И охота была объявлена законченной.
Грязные, опустившиеся, затюканные, замордованные ожившими каторжанами, влачили они самый настоящий животный образ жизни. Работой и покорностью зарабатывая каждый день своей жизни. Последних, с этого когда-то многочисленного племени, держащего в страхе и ужасе российские каторги и тюрьмы в течении почти трех столетий, застал в живых еще А.Чехов и живописно описал своих «Сахалин­ских рассказах».
Первая и к тому же успешная война окрылила воров, дала им чувство увереннос­ти, превосходства, силы и сплоченности, позволила подмять под себя в кратчай­шие сроки и остальных преступников, не входящих в Закон. Если на воле, по большей части ни каких претензий к не членам Закона не возникало и не предъяв­лялось - только в случае пересечения интересов, то в местах не столь отдаленных, в виду специфики и экстремальности ситуации, воры в законе и просто члены закона, «в законе», во всех спорных во­просах своим авторитетом, основанном на силе и сплоченности, решали эти вопро­сы в свою пользу. И до поры до времени Закону подчинялись все. Добровольно и не очень.
 
 
Гоп со смыком - это буду я,
Воровать профессия моя!
Старинная   блатная песня.
 
Глава седьмая. СПОКОЙНАЯ ЭПОХА.
 
Данная глава, с точки зрения событийности и динамики сюжета, самая спокой­ная во всей книге. Период, охватывающий почти сорок лет, с 1880 по 1917 год, в нашей Истории самый спокойный, плавный и безмятежный. Ни какие социальные ка­таклизмы и исторически-назревшие веяния, изменения и реформы-революции, не ко­лыхали и не трогали (сильно) российский преступный мир, сообщество Закон.
Ни смена правительств, ни создание различнейших партий, как монархических, так и либеральных, демократических, конституционных, буржуазных, социал-демократических, социал-революционных, большевистски-экстремистких. Ни реформы Столыпина (лишь новомодные вагоны для перевозки заключенных были названы в честь великого реформатора), ни русско-японская война, ни трехсотлетие дома Романо­вых, ни первая революция...
Ни чего не тронуло загадочную душу российского преступника, российской преступности, ни чего в ней не колыхнуло. Конечно, находились индивидуумы и субъекты, которые так или иначе участвовали в тех или иных исторических событиях. Но... Но я пишу Историю не про субъектов, а про объект - российский преступный мир, объединенный к этому времени уже в сообщество Закон. А вот он то и ни в чем и не участвовал. Говоря языком субъектов, из которых состоит описываемый мною объект, они клали на это с прибором и отворотом. Знающий поймет, а не зн­ающий догадается, почему клали? Так ведь Закон не мафия, на кой ляд ему вся эта тягомотина - власть, бизнес (говоря по западному) то есть предприниматель­ство и прочая галиматья. Как рыбке зонтик, нужно ей это все! Российский прест­упный мир рос в количестве, качестве, духовности. Да-да, духовности, как и у каждой более-менее большой и объединенной чем-либо общим группы людей, так и у Закона нашлись свои пастыри духовные, проповедники идеи воровской, певцы бандитско-блатной романтики, любовные выращиватели новых кадров, систематиза­торы и разъяснители законов Закона.
Любой преступник, более-менее регулярно совершающий преступления, попадал в поле зрения не только и не сколько полиции, как членов Закона. Чаще всего это происходило в местах не столь отдаленных, так как полиция в России все таки хлеб ела не зря, и хоть с самим Законом тягаться ей было тяжко, но отдель­ных субъектов ловила исправно и регулярно. Поэтому российские тюрьмы и каторги все же не пустовали, как хотят изобразить идеализирующие то время современные русофилы.
Заметив шустрого мальчонку лет двадцати или уже усатого дядьку, иерархи За­кона щупали его насчет воровской идейности. Если щупанье удовлетворяло или же срочно по каким-либо причинам требовался волонтер, то мальчонке-дядьке предла­галось войти в Закон в качестве соискателя-кандидата. 
 
Отступление:
Предложение было заманчивое, особенно для того, кто уже решил связать свою жизнь с преступной деятельностью. Так как открывались радужные перспективы и возможности для так сказать служебного роста. Но... но всем известны   сло­ва - Вход в закон рупь, выход два. И они правдивы. Из Закона нельзя выйти когда захочешь по собственному желанию. Не смотря на всю вроде бы демократи­чность, Закон был жесткой Организацией для своих целей. Захотеть выйти ты мог - решать же об этом будет сход. И результат бывал разный - одному разрешали выйти, посчитав его причины убедительными, а другого просто резали...
 
Если мальчонка-дядька соглашался с лестно-опасным предложением, то на сходе собранном в ближайшее время под руководством (всегда) вора в законе, мальчон­ка объявлялся АРАПом. И ему поручалось какое-либо ответственное поручение-задание. Вот ведь совпадение какое - приняли совершенно случайно в кандидаты уголовничка, а тут надо срочно кого-нибудь резать... Ну хоть руками разводи от та­кого совпадения. И идет АРАП и режет. А куда ему деться - не зарежет, самого зарежут. Российский преступный мир не был в общепринятом смысле жестокий. А по сравнению с каинами, так он в обще гуманным выглядел, так как отрицал из­девательства над приговоренными к смерти. Как говорит Горбатый из телефильма «Место встречи изменить нельзя» - мы тебя не больно резать будем, чик и все. За этими простыми словами мудрость народно-воровская. Российский преступный мир относился к убийству, как к необходимой операции, но не больше, не как к самоцели. Все поздние напластования лжи, сделанные писателями, журналистами, режиссерами, сценаристами, разбиваются одним аргументом, в связи с которым ба­ндиты раскололись пополам - убивающих в корыстных целях в воры в законе не по­днимали! А что кандидата марали кровью предателя или отступника, так это ж крепче повязан будет!
Выполнил мальчонка-дядька поручение с честью, а что еще оставалось делать, и на ближайшей сходке короновался в УРКАГАНы. И сразу жизнь, даже в тюрьме-каторге сменялась как по взмаху волшебной палочки, хотя правильнее сказать, ножа. Новообращенный получал священное право не работать, жить за счет работяг, участвовать в сходах, отдавать 10% от какого-либо заработка, выигрыша в карты и получать какие-либо полагаемые по его статусу блага из общего котла, еще небольшие блага так как статус УРКАГАН не весть какой, но все впереди. И еще получал новую кличку-имя.
Освобождаясь по концу срока (если не смог бежать или более авторитетные не пригласили в побег) уркаган получал адресок и малявку-ксиву (письмецо):
Здравствуй, Илья Горбатый, брат мой. Посылаю тебе смыленного мальчонку (вариант: дядьку), двадцати годков от роду, кличут Кирпич. Хороший мальчонка, из уркаганов, ты его пристрой к делу, не дай пропасть, с пути-дороги сбиться. С уважением и поклоном, Кирьян-Могила.
И пристраивался мальчонка к делу, еже ли имелась специальность, так по ней, еже ли был умелец на все руки - и украсть, и покараулить, и ограбить, то и по другим делам. Одним словом мальчонка крал, грабил, стоял на стреме. То есть жил полнокровной жизнью данного Сообщества. Между делом садился в тюрьмы, сбе­гал, регулярно посещал клубы для избранных - малины и хазы, притоны и ямы.
На левом запястье уже давно зарубцевался крестовидный шрам, нанесенный в момент принятия в Закон и коронования уркаганом. Точно такой же шрам был на за­пястье у поручившегося за него. Если вы думаете, что за него поручился кто-то из тех, кто присмотрел его, так вы глубоко ошибаетесь. С надрезом мальчонки слил свой надрез и свою кровь кто-либо из пониже членов Закона, из тех, кто знает мальчонку и кому льстит поручится перед иерархом-вором в законе за нуж­ного человека для Закона. Вот такие пироги. (Позже этот варварский обычай отошел в Лету). И будет жизнь мальчонки течь мож­но сказать плавно и последовательно. Если в голове не мякина, а мозги, то со временем гляди и поднимется, ну скажем так, почти на самый верх. Некоторые даже из мальчонков и ворами в законе становились. Но лишь некоторые.
Как же так, а как же демократия?! Да ни куда она не делась, демократия эта, просто воры не придурки и кого попало брать на Олимп не могут. Да и мал он, воровской Олимп. На самый верх, упираясь головой в солнце или в тюремную лам­почку-балдоху, попадают по другому пути. Хотя тоже демократическому. Стандартная дорога такова.
Умный, коварный, жесткий и жестокий, преступно-предприимчивый индивидуум-субъект занимает какую-либо социально-асоциальную нишу, то есть занимается преступной деятельностью, усиленно контактирует как на личностей основе, так и на преступно-производственной с иерархами Закона не будучи еще принятым в Зак­он, не имеет ни одного нарушения из предписываемых правил. Очень часто такой индивидуум был из потомственной преступной семьи, так сказать воровской динас­тии (до появления Закона такие семьи были не редкость в преступном мире). Ес­тественно, очень быстро встает вопрос о принятии такого индивидуума в Закон, так как в нем кровно заинтересованы, опять же как на личностно-дружественной, так и на преступно-производственной платформе, сами иерархи. У человека есть готовая низовая формация-шайка, готовая на корпоративных условиях участвовать в деле. И ни чего, что члены шайки не в Законе, главное пахана прибрать к ру­кам, а людишек всегда можно было приструнить. Главное мозговитый главарь. И вот уже режут запястье сами иерархи преступного мира, зная, что не ошиблись в выборе, это не мальчонка. И как не странно (на первый взгляд), дают такому индивидууму, принятому в Закон, тоже первоначальное звание - уркаган. В этом и есть демократичность Закона. Но зато все остальные ступени он проходит так стремительно, что аж дух захватывает. Если правда не сорвется, конечно, если не перебежит дорогу какому-нибудь зубастому и более авторитетному, если... Много  если в воровской жизни, нужно быть кристально честным или искусно притворятся, нужно так же быть кристально чистым или усиленно делать вид, нужно искусно пр­итворятся, да еще усиленно доказывать это при каждом удобном случае. Что поде­лаешь, хоть и братья, но волки и акулы, хоть и демократия, но воровская. Рома­нтичное время.
В этот временной отрезок полностью сформировалась и сложилась некоторая двойственность в обращении со строгими правилами поведения в жизни преступного мира. Если вы думаете, что иерархи позволяли себе то, что запрещали другим, то значит вы до сих пор не оценили  анормальность и исключительность российск­ого преступного мира. Воры в законе наоборот разрешали нижним членам Закона то, что категорически пресекали между собой! Абсурд?! Нет, реалии Закона.
Все правила - вор не должен, вор должен, перечисленные в главе пятой, Вора­ми в законе истово соблюдались. Отступников (малый грех) развенчивали - выгоняли из Закона, грех бо­льшой - резали. А всем людишкам в законе, уркаганам, жуликам и ворам, разреша­ли многое. В малых грехах. В больших тоже резали.
Разрешалось, но негласно, а правильнее сказать - смотрелось сквозь пальцы, следующее:
работать, признаваться в совершении преступлений (если это ни кого не задевает, если ни кого не сдал), женится и иметь семью, отсиживать полный срок.
Правда на женитьбу и признание в совершении преступлений нужно было получить согласие схода, вора в законе или смотрящего. В первом случае на воле, во втором естественно в тюрьме. Позже осталось только получение на женитьбу. Что за послабки нижним членам Закона?
Причины следующие.
Во-первых, не все могут нести тяжкий крест чистоты воровс­кой идеи. Так и не надо. Святые воровской идеи более выпукло смотрятся на фоне гре­шников.
Во-вторых, в случае чего всегда можно грешника отдернуть. Мол куда ты, с грязными ногами да в воровской рай? А?!
На первом съезде воров специально была завышена планка воровской чистоты, что б только достойные, порвавшие все соци­альные, семейно-бытовые связи, без единого греха, могли руководить судьбами братвы, объединившейся в Закон. Все ни как у людей, нет что б себе побольше нахапать в привилегиях! Так нет же, воры пошли еще дальше - вор в законе не имеет право иметь собственность! За исключением носильных вещей... Должен быть в быту скромен и аскетичен. Ну будто большевик (теоретически) или отшельник христианский, а не преступник, Но все это истина... Правда, ни кто не запрещал ворам в законе пользоваться тем, что принадлежало ниже стоящим в Законе - на добровольных, договорных началах, но это  УЖЕ другой разговор. Главное - чистота идеи! И демагогия...
Как видите, эпоха действительно была спокойной. С застоем Брежнева конечно сравнивать нельзя было, застой он и в Африке застой, а здесь на лицо развитие и становление, но... Но в спокойном и плавном, как я уже заметил, течении.
Что дал этот период российскому преступному миру? Нового ничего. Старое устанавливалось, притиралось. Появлялись традиции, сохранившиеся до наших времен.
Закон обрел себя и нашел себе  место в социальной и повседневной жизни Российской империи. Даже та часть бандитов, отколовшаяся и назвавшаяся «жиганы», могла себе позволить игнорировать и не замечать Закон только на воле. И то, если они не задевали интересов членов Закона. Ну а уж в тюрьмах и каторгах жиганцы знали свое место точно, а ежели что, то им и указать на него могли. Ну не совсем у параши или под нарами, но и далеко не под лампочкой. Всяк сверчок зн­ай свой шесток.
Чем еще знаменательна эта спокойная эпоха? Широкой географией совершаемых преступлений российским преступным миром. Перечислю вкратце, не останавлива­ясь на подробностях и мелочах. Париж и Лондон, Берлин и Вена, Мадрид и Ницца, Нью-Йорк, Чикаго и Филадельфия, и даже далекий Сидней и Мельбурн... Медвежатни­ки выезжали в сопровождении ассистентов, карманники посещали все, ВСЕ (!) выс­тавки, проводимые в это время в Европе, в таком представительном составе, что количество обкраденных только в день открытия выставки составило более одной тысячи людей (Париж), квартиры, особняки и родовые замки обкрадывались с такой частотой и так интенсивно, что многие страховые общества резко повысили плату за страховку, а некоторые прекратили страховать от краж... Полиция всех стран Европы сбивалась с ног, осведомители указывали на русский след, ноты и петиции так и сыпались на стол министра иностранных дел России , а министр МВД лишь разводил руками. Этот период был описан неоднократно как в русской, так и в со­ветской литературе, правда с большим враньем и вымыслом, но что поделаешь. Их понять можно. Легендарные времена, канувшие в Лету...
Многие и многие поколения российских преступников будет передавать их со слюнями на губах, привирая и приукрашивая, механизм возникновения народных преданий в действии.
Тихой сапой подкрадывался и подкрался 1917 год, принесший много изменений и горя. В том числе и преступному миру. Хоть и немного, но обидно.
 
 
           
     ...И выдали Ванечке клифт полосатый,
     С бубновым тузом не  спине...
  Старинная блатная песня.
 
Глава восьмая»  КАК ВОРЫ СКВИТАЛИСЬ С КЕРЕНСКИМ.
 
Это совсем небольшая глава, Такая же маленькая, как демократическая эпоха в огромнейшей истории России... Эпоха продлилась всего от буржуазной революции до октябрьского переворота,  а наша глава еще меньше.
Русско-японская война даже не царапнула Закон,  революция 1905-1907 годов оставила равнодушными российских преступников,  ну чуть легче в общей неразберихе дела свои делать. И только вот война,  начатая Россией в 1914 г.  произвела довольно таки ощутимый всплеск в тихом преступном омуте. Но по порядку.
Сначала войны в России был зафиксирован всплеск и ощутимый преступности,   всп­леск преступлений.  Нет,   это не космополитичные воры и бандиты кинулись под шумок красть и грабить.  Просто война во многие дома принесла МОБИЛИЗАЦИЮ. Ну а воры решили ехать в другую сторону,   обратную. И довольно таки успешно осущест­вили намеченное.
Конечно,  если человек уважаемый,   вор в законе,  то он мог позволить себе и болезнь  за деньги... А что делать бедным уркаганам и жуликам? Идти в окопы вшей кормить и умирать за отечество и    царя-батюшку? Но принципы и чистота идеи не позволила им делать это. И как результат - всплеск преступности и огромная ма­сса воров,  грабителей и бандитов отправилась на каторги и тюрьмы.
Что б не удлинять маленькую главу,  не буду заострять внимание читателей на таких мелочах,   как уровень жизни у  воров в тюрьмах и каторгах того времени. Ск­ажу кратко - воры в тюрьмах и каторгах пользовались почти всем тем,  чего были лишены основные массы народа на воле,  это была их давняя традиция и воры были не намерены изменять ей. И в дальнейшем... Естественно,   все делилось-давалось согласно воровскому рангу-масти.
Но тут случилось совершенно непредвиденное и ни кем не предсказанное.  Баре наверху передрались и вместо царя оказался Саша Керенский,  адвокат.  По старорежимному - присяжной поверенный,  а по фене - пристяжной доверенный. И первым делом выгнал всех на  волю.  Всех!  Мотивируя туманными разлагольствиями о ка­кой-то свободе... Но тут же заявил о войне до победного конца.  Так бы сразу и сказал,   что мяса пушечного нехватка,   а то свобода,  равенство,   братство... Где вы видели такое -  вор в законе и мужик от сохи равный? А?! Да к    тому же преступников за эту амнистию журналисты обидно обозвали - птенцы Керенского.  Хоть стой, хоть падай.  Серьезных людей и птенцами Саши.  И в отместку на такое  обидное про­звище ворье обозвало вымысел и что ни будь несуществующее,  нереальное,   абстрак­тное - керенскими деньгами.  Благо эти деньги соответствовали - печатали их как обои,  рулоном,  на одной стороне и разрезать должен был сам владелец денег,  ну а цена им была еще меньше,   чем у  обоев, И с тех пор среди преступного люда, когда хотят сказать,   что ты мол на несуществующие деньги играешь или к приме­ру,  то что ты говоришь,   того нет, употребляют выражение - керенские деньги. Да­же до сих пор.
Так воры сквитались с Керенским Сашей.
 
 
        Мы раздуем пожар мировой,
       Тюрьмы и церкви сравняем с землей,
                    Но песня пропета, прошла как сон,
                    И строится снова, на новый фасон.
 
Уголовно-революционный     фольклор тех времен.
 
Глава девятая. МЫ НОВЫЙ МИР ПОСТРОИМ, А ЗАТЕМ...
 
Революция, как и перевороты, чаще всего застигают массы врасплох. И только позже историки начинают врать об участии широких масс...
Точно также врасплох застигнуты были свершившимся в октябре и воры. Отсутствие должной информации, собственная, усиленно проповедуемая чистота идеи и от­страненность от политики, в данное время сыграли плохую службу. Воры не пони­мали «куда несет нас рок событий». В начале воры попытались лечь на дно, переждать все это, посмотреть, что из этого получится. Но не тут то было.
И революция, и переворот сбрасывает оковы с угнетенных классов и социальных групп, дает новый толчок и так далее, и тому подобное. Одним словом, в освобо­жденной России от всякой власти, поднялся во весь рост, российский уголовный мир, для страдающих склерозом и маразмом - преступный мир России, объединенный в Сообщество Закон, является сливками, дворянством уголовного мира, который в свою очередь является народом и быдлом преступной России.
Так вот, это быдло, вздыбившись и почувствовав, что свершилось, поднялось и пошло брать то, что ему раньше давали в умеренных дозах. Контроль был как со стороны полиции, так и со стороны Закона, воров. А обожравшись с непривычки, уголовный мир загулял, загулял страшно и широко, как умеют гулять наверно только на Руси. Еще А.С.Пушкин что то там про бунт писал, мол страшен и т.д.
Российский уголовный мир, пополнившись за годы первой мировой войны дезертирами, сорванными с мест людьми, безработными и просто люмпенами, которых всег­да было на Руси валом, наплевав на все условности, не имея ни за душой, ни в го­лове, ни принципов, ни идей, кинулся, как в воду, грабить, убивать, изредка кр­асть. В книге «50 лет советской милиции» указано, что только в Петрограде существовало более 1200 (тысяча двести!) бандитских шаек и групп...
Только идиот может посчитать, что эти бандиты с налетчиками и преступный мир одно и то же. Посудите сами, я перечислю только крупные имена, без комментариев, только факты. Леонид Пантелеев - бывший сын попа, бывший чекист, ставший налетчиком-бандитом в связи с отсутствием работы, раздававший своим жертвам визитные карточки с отпечатанным текстом - Леонид Пантелеев, свободный художник. Яков Костолмеев, главарь крупнейшей банды налетчиков, бывший дворник (!). Хром­цов Сергей, бывший офицер, главарь банды налетчиков. И наконец верх наглости, безрассудства и тупости - Яков Кошельков, Янька-Кошелек, девять раз судимый до революции и переворота за бандитизм, известный московский жиган, ограбил са­мого Ленина, отнял у того часы, бумажник, браунинг, авто (книга «Конец Хитрово рынка»)... Дальше было не куда.  
Естественно, Ленин поинтересовался у Железного Феликса, как себя чувствуют на улицах Москвы обыватели, если даже главу правительства ограбили... Ответом был террор.
Много уже написано про красный террор, еще больше про белый террор, и совершенно не освещен, ну так можно выразится, следуя цветовым определениям, полосатый террор. Террор против уголовников и преступного мира. Только в уже упоминаемой книге «50 лет советской милиции» вскользь сказано, что мол был объя­влен террор преступникам, сроком на полгода всего и в течении этого полгода, любое преступление, любое - от карманной кражи и хулиганства до налета на ба­нк и кражи из ювелирного магазина - каралась расстрелом (!) на месте поимки преступника без суда и следствия...
Воры начали разбегаться от революционных масс и тупых уголовников. Куда бежали воры? Сибирь далеко, в сельской местности сильно не поработаешь по специальности, оставался юг. Юг России и Украины. Прибежище хоть какого-то капитализма и демократии.
Мотьке Малхамовес в Крыму,   бывший вор в законе,  развенчанный за занятие грязным делом - первой стал курировать проституток и публичные дома,   занялся бандитизмом и налетами.  Расстрелян врангелевской контрразведкой за уголовные преступления. Мишка-Япончик,   ставший легендарным благодаря собственной глупости. Будучи вором в законе,   в один из периодов освобождения красными Одессы,   собрал уголовной мерзости и нечисти порядка трех тысяч и отправился на помощь завое­ваниям революции. Дальше история переврана до такой степени,  что восстановить правду не дано ни кому.  Голые факты - уголовники грабили поезда и станции по пути следования к фронту,  кто-то убил Мишку-Япончика (варианты:  ЧК,   конкуренты,   враги,  друзья и т.д.),  новоявленный революционный железный полк имени уж я не знаю кого,  разбежался при первых выстрелах со стороны белых... На одном из  сходов Мишка-Япончик был удостоен небывалой чести - его посмертно развенча­ли.  Михаил Котовский, до революции неоднократно судимый за налеты,   грабежи, убийства и даже за изнасилование,  примкнул к красным и быстро прославился. Кавказский жиган Камо,  еще до революции и переворота примкнул к большевикам и не прогадал. Но его в начале двадцатых годов задавил грузовик,   который так и не нашли,  в Баку того времени грузовых автомобилей было как в современной Амери­ке...
Настоящие воры,   так сказать чистые,  наслаждались благодатным климатом юга, как климатом погодным и физическим явлением,   так и психологически-политическим. Ни в какую политику не лезли,   свято соблюдая воровские принципы и постулаты. Кра­ли в волю,  грабили,  изредка убивали.  К сожалению,  идиллия рухнула в 1920 году. Почему -  вы сами знаете.
И встал вопрос ребром. Часть воров подалась в эмиграцию,  но там не было Зак­она и если на воле они еще могли конкурировать в профессионализме с местными ту­земцами и аборигенами Франции,  Германии, Англии, Америки,  то в местах лишения свободы эмигрант мог надеяться только на себя.   Одним словом,   в эмиграции россий­ские  воры заметного  следа не  оставили.
Другие стали возвращаться в брошенные Петроград,  Киев, Москву и прочие города. Налаживать разоренную гражданской войной жизнь,   то там,   то там собирались схо­ды,   восстанавливались порушенные связи и попранные авторитеты.
Из  плюсов,  которые поимели воры от революции,   переворота и гражданской войны, про­несшихся над Россией -  был лишь один. Беспризорные дети,   огромнейшей массой пополнявшие ряды российского преступного мира.  Воров,   вышедших из  беспризорников,   отличала особая жестокость,   полнейшее пренебрежение (не фиктивно-декларированное) как своей жиз­нью,  так и чужой,   страстное и бездумное следование воровским традициям. Выросшие с самого раннего детства среди воровских правил и идей,   впитавшие их почти с молоком матери,   прошедшие суровую школу жизни,  новые апологеты и иерархи пр­еступного мира стали носителями и хранителями идей Закона,  дали новый толчок, влили новую кровь.
Из минусов,   которых было намного больше,   чем плюсов,   все таки можно тоже вы­делить один,  наиглавнейший.  Жиганы получили поддержку  и помощь от представителей нового уголовного мира, состоящего из лиц, прошедших гражданскую войну,  участвовавшие в различ­нейших социальных потрясениях,   бывшие и в армиях и в бандах,   беспринципных, жестоких,  алчных,   злобных,   хорошо вооруженных и умеющие применять это оружие, без  каких-либо раздумий использующих его в любой ситуации. И совершенно не признававшие ни каких либо законов. Даже не признававших ЗАКОН.   Все эти новоявлен­ные уголовники с частью бывших беспризорников,   слились с жиганами. И жиганы ре­шили взять реванш за проигранное сражение на первом воровском съезде. Жиганы решили взять власть в свои руки.
 
 
Мамка гирю снаряжает,
Батя ножик подает,
Сестра пули заряжает,
На беседу брат идет.
Народная частушка.
 
Глава десятая. ВТОРАЯ ВОРОВСКАЯ ВОЙНА.
 
Отгремела гражданская война. Наступил мир. казалось бы что надо - живи и радуйся. Но жить и радоваться мешали бандиты.
Сизо-выбритые, с раздувшимися носами от кокаина и мешками под глазами от самогона и спирта, в отличнейших дорогих костюмах, с пальцами унизанными перст­нями из музеев и бывших императорских дворцов, с полированными и покрытыми ла­ком ногтями, крупные, сытые, лощеные, презрительно-высокомерные ко всем без исключения, бандиты не только ни кого не боялись, но и не признавали ни каких правил приличия и поведения. Ни воровских, ни общечеловеческих, ни юридических . Они клали на все...
Разъезжая по Москве, Петрограду, Киеву, Одессе, Новониколаевску, Иркутску на извозчиках, под охраной молодцев, кутя напропалую, пропивая или проигрывая за ночь столько, сколько до революции не каждый вор имел за месяц, стреляя ни то­лько на слова - «Ваши документы», но зачастую и просто ради удовольствия или плохого настроения, бандиты не только злили власть, сердили народ, но и беспо­коили своим поведением и воров.
Во-первых, ни какую власть нельзя злить. Тем более власть, имеющею ЧК-ГПУ. Результат: при всех губернских, краевых и республиканских Уголовных Розысках были сформированы ББ - отделы борьбы с бандитизмом. Был принят молодым прави­тельством рабочих и крестьян (читай - большевиков) закон об ответственности За бандитизм. От десяти лет и до расстрела. ГПУ поручено курировать новый отдел и выполнение закона. А где бандиты, а где воры - это ты потом доказывай, когда шлепнут.
Во-вторых, сердить народ нельзя. Народ начинает помогать властям и правоохранительным органам. И совершенно перестает разбирать - где бандиты, где воры. Сдает всех подряд.
В-третьих, бандиты не только мешали радоваться ворам, но и начали активнейшим образом рваться к власти, норовя подмять под себя воров, а Закон отменить.
Очень часто улицы центральных и губернских городов напоминали картины недавнего прошлого - гражданскую войну. В Москве и Петрограде по утрам ездили спе­циальные подводы для сбора трупов... Очень и очень часто операции по проверке документов в местах отдыха бандитов напоминали боевые операции или сражения исторических эпох. Кроме работников угро и милиции, привлекались зачастую сотрудники ГПУ, курсанты командирских курсов, красноармейцы с боевым снаряжени­ем, конники и даже пулеметные подразделения... И это все было не напрасно - бан­диты не ценили ни чужой, ни своей жизни. Чужой понятно, а свою потому что за плечами столько трупов, что надеяться не на что и терять нечего. Власти серди­лись все очень и очень, бандиты в ДОПРАХ (дом предварительного ареста) и домзаках (дом заключения), на воле и еще в немногих тогда, лагерях-зонах, рва­ли власть у воров зачастую вместе с ногтями, по образному выражению. Тянуть больше было нельзя...
Вот в таких тяжелых, для части российской преступности, объединенной в Закон, усло­виях и было решено собрать очередной, первый после революции, переворота и гражданской войны, всероссийский сход.
Сход не был такой представительный, как первый или любой перед первой мировой войной. Отсутствовали делегаты Прибалтики и Финляндии, Польши и Дальнего Восто­ка, Сибирь была представлена скупо, юг был представлен всего двумя холодными и холодно держащимися делегатами.
Напрочь и это естественно, отсутствовали банди­ты и деловые. Бандитов кто же пригласит, кто же им выдаст место встречи, даже уркаганам, а вдруг... Ну а деловые сами не приехали. Присутствовав на первом сх­оде как гости и не влившись в Закон, деловые даже сейчас не использовали шанс соединится с ворами, посчитав, что им не по пути с ними...
Ну а главное отличие данного схода от всех предыдущих, было вот в чем - ни кто не уполномочивал  данных делегатов. Просто собрались выс­шие иерархи преступного мира. Сами решили, сами собрались... И сами приняли решение.
 
Отступление:
начиная с этого съезда, воры в законе стали проводить всероссийские сходы без чьего-либо решения или голосования. Назрело, собрались и решили. Демократия уходила из Закона.
 
Решение воры приняли по бандитам следующее - бандитам смерть. Хорошо сказано, но кто же будет бандитов резать, на их стороне и сила, и оружие, и умение пользоваться им... Но воры не были бы ворами, да тем более в законе, если б не уд­умали какую-нибудь штуку, на своем тайном сходе они решили бомбить бандитов (говоря современной феней) руками бандитов... Гениально! Но не ново. Ни отсюда ли большевички научились своих же своими же дубасить? Кто его знает. До переворота октябрьского на одних юрсах парились.
Ну а как же непосредственно, на практике, осуществить столь гениальное реше­ние? Но по порядку. Во-первых, часть бандитов не собиралась отменять Закон, так как он дает массу преимуществ по сравнению с разрозненным преступным миром, этим бандитам было предложено короноваться в воры в законе. Естественно, наи­более авторитетным из урок, уже достигших звания «вор». Или просто имевших большую банду... На что они с радо­стью махнули калганом. Ну а затем им с прискорбием сообщили, что есть бандюги, желающие не только Закон истребить, но и короны у них поотнимать... Полилась кровь, причем с обоих бандитских сторон, но ворам это было до лампочки.
Во-вторых, часть уркаганов, жуликов и воров решила резко порвать с Законом, без разрешения, за что были объявлены «ершами» (самовольно порвавший с Законом, но не изменившей преступным наклонностям). А за это смерть, все ерши были объ­явлены вне закона, и им пришлось искать новых хозяев. И бандиты их приняли...
Надо ли говорить, что это были лазутчики и шпионы в чужом стане? Думаю не надо. Чем же прельстили их воры, чем можно прельстить человека, что б он пошел на такое? Свои же могут зарезать, ведь не всем же было известно, что они ла­зутчики. Короной. Всем без исключения было дано твердое воровское слово, что после войны их ожидает звание «вор в законе». В не зависимости от предыдущего.  И   слово это было сдержано.
Естественно, найдутся читатели и спросят - неужели были такие дебилы и олухи, польстившиеся на какую-то корону вора в законе? Извините, а чем эти дебилы и олухи хуже дебилов и олухов, которые за звание «Герой Советского Союза» и «Ге­рой социалистического труда» рисковали жизнью, здоровьем и всем остальным? Ничем. А имели получившие «вора в законе» гораздо больше и льгот, и прав, чем эти герои. Правда в своем обществе...
Ну и конечно может возникнуть и такой вопрос - бандиты дураки, не разгадали воров? Хорошо вам, читатели, лежа на диване и листая данную книгу, сразу виде­ть, кто есть кто. В то время и информации было меньше, да и зачастую перебеж­чик был не лазутчик, а искренен, вот и попробуй разберись.
В-третьих, через разные источники периодически подбрасывались совершенно правдоподобные и реальные слухи о том, что такой-то бандит хочет убрать такого-то, а такой-то работает на уголовку, ну а такой-то залез на чужую территорию или положил глаз на чью-то маруху (девушку, если так можно выразится)... И вновь ли­лась кровь, лилась широкой рекой Волгой. И тут конечно тоже найдется придирчи­вый читатель и ехидно спросит - да не ужели у ворья служба пропаганды да контрразведки была?.. Хоть раз отсидевший срок в советских лагерях такой вопрос не задаст. Любой мало-мало умный современный жулик-блатяк такую шнягу про сво­его врага сочинит да через якобы не заинтересованных людей всучит... Куда там абверу, КГБ или там ЦРУ, кое в чем и им поучится у воров можно.
Ну и конечно сами воры резали бандитов, главарей шаек и банд, и на воле, и в тюрьмах,  и конечно сами несли потери, и большие, не без этого...
Война была кровопролитная и ожесточенная, кое-где затянулась аж до конца двадцатых годов.
Перелом в ходе войны наступил неожиданно. Клубок случайных и подготовленных событий определил исход войны.
Известный налетчик Культяпый, Кульков Василий, 44 года, до революции судим то­лько к пожизненной каторге 13 (тринадцать!) раз, решил сделать ход конем и со­брать всероссийский съезд бандитов. Ни мало, не много. Эту информацию воры по­дкинули через одноного мелкого воришку-ерша более старому и не признающему ни какой организованности, жигану Ефиму Хрыкину, кличка Хрыня, 19 судимостей при проклятом царизме, 71 прожитый год неправедной жизни за плечами. Хрыня послал ударный отряд на дачу к Культяпому, уже примеряющего корону главного бандита России (так сообщили воры), далее цитата из протокола судебно-медицинской экс­пертизы:  ...множественные огнестрельные ранения в голову, грудь и живот. Общим числом вынуто пуль 68 предположительно системы «Наган» и «Маузер».
А самого Хрыню выдала одно проститутка. Выдала угро. Подсказал ей это сдела­ть один очень уважаемый человек, так как Хрыня побил ее, ну а тут этот уважа­емый человек и подвернулся. Хрыня долго отстреливался, так как на его только личном счету было более тридцати убитых и ограбленных, ну и масса госконтор, касс и прочее. Сдаваться ему резону не было, но увидев, что патроны кончаются, а по­мощи ждать не откуда, Хрыня подорвал себя и двух сотрудников угро ручной гра­натой. Да, не перевелись герои на Руси...
Это дерзкое самоубийство так переполнило чащу милиционерского терпения, что буквально на следующий день было принято решение НКВД совместно с ОГПУ о ликвидации, заметьте! ни об аресте, а об ликвидации бандитских шаек и формирова­ний... На дворе был 1927 год.
Еще раз в Москву, уже в Ленинград, Киев и Одессу, а так же некоторые другие города были стянуты войска, сотрудники угро, как генералы, получали под свое ко­мандование целые части и... И все. Остатки банд, мелкие бандиты были осуждены. На десятилетние срока и отправлены на исправление в места не столь отдаленные. Но если взглянуть на карту, волосы становятся дыбом. Среднеколымск, Магадан, Жиганск (символическое название), Воркута, Пермь широко распахнули свои объ­ятия.
А там бандитов ждали воры... И желающие повысить свой статус в иерархической пирамиде преступного мира, и просто желающие порезвится, их много появилось на нижних этажах Закона за последнее время, и просто любители справедливости по воровскому. Кто остался в живых, покаялся и изъявил желание признать безоговорочно власть Закона и воров. Война была окончена.
Справедливости ради надо отметить, что война была выиграна благодаря тай­ной даже для себя самих, консолидации таких разно полюсных сил, как милиция и воры. Что поделаешь, из песни слов не выкинешь, интересы милиции и воров в эт­ой войне совпали полностью и до мелочей. Вот такое поразительное единство. Бо­лее того, если говорить совсем начистоту, то на воле воры почти всегда проиг­рывали бандитам. Выигрывала более жестокая и сильная пролетарская милиция, не отвлекающаяся, как воры, на кражи и грабежи, от войны. Ну а уж в тюрьмах и ла­герях, извините-подвиньтесь, тут уж воры показали все, чему научились со вре­мен возникновения Закона и что умели. Вот так, двумя фронтами, общими усилия­ми и было покончено с потугами и попытками бандитов захватить власть. Хотя бы в преступном мире.
Ну а последними зарезали тех бандитов, которых короновали в воры в законе для борьбы с бандитами, а что, грехов за ними навалом, идею марают, дело свое сделали, так на кой ляд делится с ними властью. Собрали сходняк, сделали предъяву и все. На ножи, рэзать надо... Наступил мир.
 
Да ты  не стой на льду
Да лед провалится
Да не люби вора
Да вор завалится!
Народная частушка.
 
Глава одиннадцатая. НЭП,   ВОРЫ И ДЕЛОВЫЕ.
 
Еще не совсем отгремели залпы револьверов и отсверкали блики финских ножей во второй воровской войны,  но воры, уже чувствуя близкую победу,   во  всю ивановскую праздновали и радовались жизни.
Ресторан нэпмана Егорова на Сретенке «У Кати»  пользовался заслуженной популярностью у новой совбуржуазии и старых воров.  Здесь они совершенно мирно ужива­лись,   так как тут им делить было не чего - и те и другие пришли отдохнуть пос­ле трудов праведных.
-Привет,   братское чувырло!
-Здравствуй,   здравствуй,   гумозное рыло!  Присаживайся - гостем будешь,   постави­шь флакончик - хозяином будешь,  ха-ха-ха!
-Человек,   человек!  Флакончик и к нему.
-По полной программе желаете,   милейший?
-По полной!
-Слушаюсь...
Наяривал оркестр,  на  сцене  трясли юбками и махали ногами то ли проститутки, притворяющиеся актрисами,  то ли наоборот.  Канкан - это хорошо.
-Я слышал, Микола,  твои мальчишки хавиру помыли на Ордынке?..
-Я тоже  слышал об этом...
Смеются старые знакомые и приятели,  а что не смеяться,  жизнь хороша и жить хо­рошо.
-А как твои дела,  Сема?
-Божьими молитвами,   божьими молитвами.    Все тип-топом,   все пучком.   Собираюсь с ребятками на гастроль по югу...
-Знатное дело,  дай бог в помощь, я знаешь,   давно хотел у тебя спросить...
-Качумай, уголок пылит.
К столику бодрой походкой приближается уголок (инспектор уголовного розыска).
-А старые знакомые,  друзья-приятели-товарищи. Кушаем-гуляем-пьем, как настроение,   граждане  воры?
-Твоими молитвами,  Степа...
-Николай Иванович,   вы не знаете случаем,   кто на Ордынке хавиру помыл?
-Бог с тобой,  Степа,  ты такие вопросы нетактичные задаешь,  аж в пот бросает..
-Это ни чего,   если только в пот.  Поймаю - лично буду ходатайствовать перед нарсудом,   чтоб на всю катушку  раскрутили.
-Так ведь Степа,   поймать надо...
-Поймаем.  Не  сегодня,   так завтра,  но поймаем.
-Лучше завтра.
Уголок уходит, девок на сцене сменяет троица. Двое с гитарами,  она в длинном платье и  высоко подведенными  бровями.   Трагически заломив руки,   густым низким голосом начинает выводить всем знакомое:
В Халиковском переулке
Труп убитого нашли,
Был он  в кожаной тужурке,  
восемь ранов на груди...
 
Ресторан гулял и радовался,   клиенты пили,   ели,   отдыхали.   Среди нэпманов и во­ров были и деловые.
 
Отступление:
деловые - это одна из разновидность того, что незнающие люди обзывают мафи­ей, посудите сами - поле деятельности деловых: беловоротничковая преступность. Различнейших аферы, лжебанки, концерны, акции несуществующих фирм, создание подпольных производств и т.д. Для благоприятного осуществления своей деятельности дают взятки, покупают журнали­стов, до революции депутатов Думы и членов кабинета министров. Но полного объ­единения не произвели,   большинство связей на личностной основе,  нет центра,   то есть до мафии  чуток не дотянули,  когда нужно  было по производственной необхо­димости,   контактировали  с законом,  а если нужно  было кого-нибудь убрать -  с жиганами.  Хотя институт платных убийств в России был в зачаточном состоянии, но всегда можно было найти нуждающегося в деньгах.
 
Так долгое время мирно жили воры и деловые. Новая власть разрушила старые связи и старые способы извлечения прибыли, среди новых людей еще было сильно ма­ло желающих получать взятки (внизу боялись и были ослепленные демагогией боль­шевистских заклинаний, наверху разыгрывали свою игру с огромнейшими ставками), многое из прошлого преступного опыта оказалось невозможным перенести на новую почву, деловым приходилось изыскивать новые виды деятельности, изобретать, фантазировать, учитывать новые реалии молодой советской республики.
Но и у воров был кризис. После революции резко сузилось поле деятельности, во много крат сократилось число достойных объектов, годных для приложения сил и умения. Одним словом, в разоренной стране почти нечего стало красть. Даже НЭП не улучшил обстановку, сколько их было, нэпманчей, по сравнению с остальным населением, кот наплакал.
А вот тут, как ни странно, интересы деловых и воров впервые пересеклись. В хорошем смысле слова. Кто первый сделал шаг навстречу - осталось неизвестным и скрылось во мгле тех вре­мен. Одно известно точно - примерно с середины двадцатых годов, деловые стали успешно использовать и развивать новый вид деятельности. Различнейших подполь­ные цеха по изготовлению различнейших нужных населению товаров широкого потребления, из краденной продукции.
 
Отступление:
конечно, до революции уже был известен такой вид преступности. Но в связи с отсутствием понятия дефицит, нехватка какой-либо продукции-товара, деловые практиковали выпуск лжефранцузских духов, лжешвейцарских часов и просто фальшивые драгоценности, столовое серебро, сигары из окурков и т.д. Но после октябрьского переворота стали выпускать самую обычную продукцию, в которой была огромная нехватка. Но из ворованного исходного материала... А кто крал сырье-продукцию? Конечно воры.
 
Раньше они не опускались до такого - кража сырья. Оставляли эти крохи простым уголовникам, не вхожим в Закон. Но голод не тетка, жизнь заставит сквозь слезы смеяться, и воры начали красть сырье - мануфактуру, мас­ло, кожу, муку, дрожжи, спирт... Естественно, сырье кралось с размахом, иначе кто бы стал пачкаться. Но деловые, рассчитывая покупать сырье за определенную, оговоренную плату и на этом отношения с ворами считать оконченными, просчитали­сь. Воры не были бы ворами, если б не увидели новых возможностей, тем более чистота идеи не марается - когда принимался Закон, ни чего такого и в помине не было. Одним словом, воры потребовали определенную сумму ежемесячно с дело­вых. То есть просто вымогательство, шантаж, то, что в 80-90-х назовут рэкет. Деловые были страшно изумлены.
-А за что, позвольте спросить милейший, я должен платить?
Если вы думаете, что им предложили охрану или паяльник в заднепроходное отвер­стие (как у новоявленных Робин Гудов в 90-х принято было), то вы глубоко ошибаетесь. Воры сказали так;
-Не будешь платить - все заберу.
-Позвольте, но это ж грабеж!
-Так я вор!..
Ну а насчет охраны - кто же полезет на дойную корову уважаемого человека? Ни кто из знающих. А фраерам-уголовникам можно и по ушам дать. И деловые стали платить. Опять же, сумма была фиксированная, без ежемесячного роста, это во-первых. Во-вторых, воры не лезли в дело, так как понимали, что они воры, а не деловые. В-третьих, ну естественно не за бес­платно, но всегда были готовы помочь деловому в его затруднениях. В тех вопросах, в которых были компетентны, таким образом возник очень странный симбиоз. Концерн деловых и воров, не вмешивающихся в  сферы деятельности друг друга, и деловых это пока удовлетворяло, воров же просто удовлетворяло...
На сцене появилась молоденькая девица, одетая как приличный беспризорник. Подмигивая и принимая различнейших игривые позы,   заголосила:
Юбку черную порвали
И подбили правый глаз,
Не волнуйся ты мамаша,
Это только в первый раз!
Заливистая гармошка и пара балалаек подыгрывали ей, ресторан жил своей жизнью, публика радовалась и веселилась после трудов праведных...  /p>
 
                        ...Костюмчик серенький и корочки со скрипом
                        Я на тюремную пижамку променял...                        
Старинная блатная песня.
 
Глава двенадцатая. ОТНОСИТЕЛЬНО СПОКОЙНАЯ ЭПОХА.
 
После второй воровской войны изменилась структура иерархической пирамиды российского преступного мира. Вместо - вор в законе, вор, жулик, уркаган  появилось - вор в законе, вор, жулик, блатной.
Как видите, изменения не существенные - исчезли уркаганы, но появились блатные. Несущественные, но характерные, так как это не просто смена наименования нижней ступеньки в пирамиде. Уркаганы - во-первых скомпрометировали себя консолидацией с жиганами и налетчиками (не все, но основная масса), во-вторых по ряду причин, частично перечисленных в предыдущих главах, перестали играть какую-либо существенную роль и иметь вес в современной преступности, и практи­чески исчезли со сцены. На которой продолжала разыгрываться все та же пьеса. Под названием «Российский преступный мир». Вместо уркаганов, то есть в массе своей бандитов, грабителей и налетчиков, в Законе появились блатные, новая социаль­ная формация, буйно расцветшая на пустыре российской действительности.
Вначале блатные появились в местах не столь отдаленных и только после утверждения на одном из российских сходов, это наименование получило право на жизнь и на воле, и в Законе.
Что первоначально означало слово «блатной»? Некоторые знатоки русского языка и ненормативной лексики, как я уже заметил - путающие шконку с парашей, искре­нне считали и считают, что вначале слово «блатной», «по блату» и т.д. возникло в лагерях или в уголовно-преступной среде. И оттуда каким-то образом проникло  в нормальный, общепринятый язык... Спешу разочаровать доморощенных филологов, вкупе с ними и уже упоминавшихся мною господ Подлесских и Терешонок. Вначале  все же было слово...
Слово «блатной» и различнейших словообразования от него родились на свободе,  в молодой Советской республике, как естественная реакция на невозможность свободно что-либо купить, а только достать по блату... Кто запустил в массы это слово, осталось военно-государственной тайной, аргументов в мою пользу и пра­воту категоричных нет, но есть косвенные.
В то далекое время, двадцатые-тридцатые годы, в местах лишения свободы и перековки воров, грабителей и убийц на советского человека (кстати, удачная), активистов, вставших псевдо на путь исправления и объединенных в псевдо самодеятельные организации под покровительством администрации лагерей и тюрем, еще не было. И поэтому различнейших должности в лагерях захватывали разные ушлые людишки, на воле мелкие уголовники, не состоящие в Законе. То есть банщики, парикмахеры, повара, хлеборезы, каптерщики, бригадиры, кладовщики были не активисты, как намного позже, а вполне приличные люди (с точки зрения воров),впол­не понимающие жизнь и готовые облегчить ее, жизнь, и для воров. И не из-за ст­раха перед ворами (хотя и он имел место), а из-за лести, из-за преимуществ, ко­торые дают знакомство со власть имущим и сильным мира сего... Псевдо-аристократию ла­герную стали называть «блатными», потому что не работали, как остальные, а им­ели намного больше, чем другие, то есть пользовались по блату законными и не­законными благами, прикармливая и администрацию. Что поделаешь, на одну зарп­лату, даже начальника лагеря, не проживешь. А тут ценности и распоряжается ими зависимый полностью от тебя человек... В этом была кардинальная ошибка новой власти в деле перевоспитания преступников. Так вот, этих-то блатных и ре­шили пригреть воры и принять их (блатных) в Закон, тем самым убив сразу несколько зайцев одним выстрелом.
Во-первых, самим ворам, особенно с высших эшелонов Закона, было совсем не удобно занимать эти тепленькие должности-посты, а как же чистота и так далее, а тут свои люди и к тому же зависимы от тебя...
Во-вторых, советская власть ук­рала у проклятого царизма многое, если не все, но и в том числе и своеобразное распределение нормы выработки в лагерях. Работа давалась на общее поголовье, независимо - есть в лагере трудоспособные или нет, есть воры или нет. Работать или по крайней мере сдавать норму, обязаны все. Может быть наивный царизм и такая же наивная Советская власть искренне надеялись таким образом заставить воров работать. Не знаю. Но получилось все совсем наоборот. Свои людишки на бригадирских местах всегда рады помочь с нормой выработки... Ну и сами воры окажут посильную помощь. Палок вокруг навалом, были б спины. С того времени осталась в фольклоре такая шутка: зека спрашивают - Специальность? В ответ - бригадир. Ну а работать будешь?  А куда они денутся...
И в третьих, не прибери воры этих людишек к себе, так или сами захотят объединится с целью урвать побольше от благ или кто-нибудь приберет. А уж из лагерей и на волю перебралось это звание и закрепилось в Законе за ни­жним самым сословием. И стало нарицательным на всех уголовников. А от архаичного «уркаган» осталось только короткое «урка», ставшее так же нарицательным для наименования уголовников-преступников. И дожило благополучно до наших дней. И конечно еще песни:
Воровка ни когда не будет прачкой,
И урку не заставишь спину гнуть,
Ты грязной тачкой
Рук не пачкай,
Мы это дело перекурим как-нибудь!..
 
Обновленный и еще более сплоченный после второй воровской войны и перед лицом наступающего советского государства,  которое пыталось его подорвать различнейшими экспериментами, от всеобщей амнистии (касающейся даже находящихся на воле преступников,   подробности смотри у писателя-чекиста Л.Шейна)   до так называемой самоохраны  (мелким уголовникам и  бытовикам давали  винтовки без  патрон и  ставили на  вышки - маразм!),  российский преступный мир, объединенный в Закон,   цвел на зло всем и радовался.
НЭП кончился,   возникла кооперация,   то там,   то там,   как грибы после дождя, поя­влялись богатые,  относительно других, состоятельные и просто  люди,  у  которых было и можно что  было украсть и отнять.  Советское государство заботилось о во­рах, подкармливало их,   создавая новую партийную буржуазию и класс специалистов, привлекая в страну иностранных инженеров и прочая... Я  конечно смеюсь,   государство создавало новые имущие  классы вовсе не для подкормки  воров,   а для  своих целей.  Но в не зависимости  от этих целей, у  воров вновь появилась работа.  А тут  еще несовершенное законодательство,   позволяющие получать маленькие срока. Правда,   только за покушение на личное имущество.  Советское государство пошло по пути не цивилизованных государств,   где кража есть кража,   вне зависимости от объекта украденного,   а по пути средневековья,   когда царское или императорское добро охранялось жестче и кража за него каралась страшней.  Но ворам хватало и частного.  К тому же новые кадры,   пришедшие от сохи и станков,   взамен старых зубров сыска,   позволяли ворам довольно долго жить вольготно. В художественной и документальной литературе тех времен или описывающей те времена,  довольно таки подробно и ве­село описано мастерство новых пинкертонов и холмсов. Напомню только самые яр­кие случаи.  Один арестованный при снятии отпечатков пальцев,   подсовывает вместо левой руки правую и наоборот... Другой залезает в квартиру,  где спят хозяе­ва,   соседи вызывают милицию,   вор ложится на свободный диван, укрывшись лишним одеялом,   в проходной комнате.   Милиция обыскивает квартиру и наконец замечает небрежно брошенное одеяло - А кто тут у  вас спал?..   Третий залез  в магазин,   кто-то увидел,   вызвал милицию,   та приехала и  вор начинает рассказывать,   что он сторож,   злоумышленник скрылся,  а сейчас он пойдет за заведующим и быстро-быстро вернется... Одним словом изумительное мастерство в нелегком сыщицком деле исполнении верных партии.
В  стране,   за этот период,   с 192;7  по 1941 г. г.,   прогремело немало событий, перевернувших в корне и изменивших кардинально жизнь не только целых классов, но и жизнь целых народов. Тут и индустриализация,   и  коллективизация,   и великая чистка 37-38 годов, начавшаяся почему-то в 1918 году захватом заложников... Массы людей были подняты или сами поднимались, переезжали с одного конца страны на другой или были перевезены в «столыпиных» под конвоем; как по волшебству, возникали гиганты-заводы, ка­налы, карьеры и прииски, огромнейшие разработки новых месторождений... Весь мир ахал, затаив дыхание или закономерно ругаясь, следил за чудовищным и ранее ни­когда не виданным экспериментом, протекающем столь бурно в отдельно взятой в бою у населения стране.
И только одна, довольно таки крупная социальная группа народонаселения осталась совершенно в стороне. Это преступный мир. Нет, конечно все гиганты, выросшие якобы на энтузиазме комсомольцев, фактически были выстроены зеками. По крайней мере наиболее тяжелые, большие по объему и требующие больших трудозат­рат и человекоресурсов, работы были выполнены зеками. Но кто вам сказал, что зеки и преступный мир это одно и тоже? Пахали, как папы карлы, да еще подгоняемые пинками и палками воров из нижних этажей Закона, бывшие крестьяне и все другие «враги народа». А  воров официально советская власть именовала «социально близ­кие», так сказать друзья народа... Очень показательно, но дальше уже некуда. Надо было только еще ворам иметь представительство в Совете Верховных Депутатов. И тогда точки над «i» были бы расставлены.
В то героическое для народа и спокойное для воров, время, возникло в Законе, несколько интересных факторов, частично доживших до наших дней. У  нижних слоев Закона, у блатных и жуликов, возникла мода своеобразной униформы, так сказать отличительный знак исключительности принадлежности к преступному миру. То есть, воры нижних слоев, перестали даже на миру прятать свою клановость. Каж­дый, включая и представителей правоохранительных органов, мог лицезреть на улицах и бульварах советских городов, субъектов, одетых примерно следующим образом: корот­кие сапожки с заправленными в них брюками, кожаная куртка или пиджак, кепка с маленьким козырьком и зачастую с пуговкой. Как несколько раньше написал поэт Сельвинский:
...Скинул джонку и подмигнул сглазом...
 
Блатные и жулики вышли из подполья. Воры и воры в законе так же несильно таились от милиции и ОГПУ. Гарантия безопасности была заложена еще на первом воровском съезде - аполитичность, а это качество Закона пришлось по душе новояв­ленным олигархам большевизма.
В эпоху всеобщей унификации и несвободы, в эпоху победно шагавшего по трупам социализма, в эпоху всевластия органов ОГПУ-НКВД, только воры, хоть в чем-то, хоть в большей мере иллюзорно, обманываясь и обманывая других, но все же были свободны. И народ это не мог ни видеть и не чувствовать. И как следствие этого народ потянулся к ним, обкрадывающим и грабящим их. Потянулся зачастую неосознанно, непроизвольно, но уровне подсознания, но потянулся. Когда нет свободы, люди выбирают суррогат. К тому же этой тяге способствовала советская власть, уси­ленно и периодически помещая различнейших группы и слои населения в специальные места, для более близкого общения с ворами, с представителями преступного мира. И народ благодарно ответил на заботу партии и правительства.
Возникла мода на одежду, принятую среди блатных и жулья, мода на песни и на фольклор, мода на поведение в повседневной жизни... Такого еще не было в исто­рии человечества! Мода была столь устойчивая, что дожила кое в чем и до вось­мидесятых годов. Целые социальные слои! рабочие, учащиеся профтехучилищ, боге­ма, таксисты, щеголяли блатной музыкой (жаргоном воров), одеждой, манерами.
Ни по внешнему виду, повадкам и манерам, ни по языку, лица ни разу не судимые и совершенно не общающиеся с преступниками, были почти не отличим от воров. Схва­тят блатяка, подозреваемого в кражах и разыскиваемого угро, а это оказывается известный писатель или артист, известный даже в Кремле у Сталина... Так угнетенный большевиками народ пытался найти хоть суррогатную, но свободу.
А в самом преступном мире на это смотрели сквозь пальцы. Пусть фраерок   балует. Своих мы, когда надо, отличим зараз. Вот придет такой фраер на кичу и ежели заблатует не в масть и обозваться не сможет, так мы его или на перо или за рога и в стойло, в рабы. Пусть работает за себя и за того парня, и за
того тоже, и за того... Пусть получает из дому посылки, от бабы и родственников, пусть, есть их ему не суждено.
Несмотря на моду и на то, что даже милиция путалась иногда, сами воры в тече­нии минуты срисовывали человека, и мгновенейше отличали своего от фраера. Тут и язык, практически непонятный, ведь в вольную речь, речь фраерев и мужиков проникали лишь отдельные слова, а на сплошной музыке, по фене ботать, не каж­дый мог. Тут и изощренные татуировки, говорящие опытному глазу практически все об их хозяине. Тут и одежда, и манера поведения, и манера обращения... Лю­бой из не преступников, человек, находящийся на свободе, сопровождал свою речь густо пересыпанную блатными словами, матом. А настоящий и уважаемый вор в за­коне или просто в Законе, ни когда не будут сорить попусту да метлой мести. Так как за базар надо отвечать и могут спросить.
Своих всегда отличали от фраеров и мужиков, а тем более от мусоров-лягавых-ментов, то есть от сотрудников угро. Вспомните фильм «Место встречи из­менить нельзя», что, этот ментенок с мороженным, пошедший на встречу с банди­том, плохо по фене ботал или руками «на бля буду» размахивать мог? Нет, роль свою он выучил хорошо, а его не просто раскололи, но и прикололи к скамейке, как бабочку. А потому, что у настоящего вора это не роль, а шкура, сросшаяся с душой.
Российский преступный мир крал, грабил, радовался жизни, жил. Еще раз коснусь брехливой книжонке г.г. Подлеских и Терешонок «Воры в законе. Бросок к влас­ти». Они там ссылаются на архивы, которые большей части населения недоступны, ссылкой на какой-то документ, шифр которого они приводят, так вот согласно этому докуме­нту, органам ОГПУ-НКВД предписано привлекать социально-близких к контролю над врагами народа в лагерях... И на основании этого делают вывод, что вот так и бы­ли созданы органами спецслужб воры в законе, которые и являются одновременно и преступным миром. Где логика, где связь, ни чего не понятно. Хотя еще в до переворотных книжках о преступности уже говорится о ворах в законе... Видимо очень хотелось написать хоть что-либо покупаемое. И по-моему удалось. Поздрав­ляю! Так вот, в своей книжонке авторы не только перевернули с ног на голову что могли, но даже легко прочитываемые факты принимаются на изучение через зад. Перед войной перестали грабить и обкрадывать военных! Значит воры в зако­не, будучи послушным орудием НКВД скомандовали ворам и всему преступному миру - «СТОП!». А чем обосновывали свой запрет, непонятно, а ведь могли, ежели не обоснуешь и на нож попасть. Ну и что, что ты в сговоре с чекистами и являешься так сказать неприкосновенной коровой, найдутся желающие на твое место претенденты и... А ларчик просто открывался - советское государство, желая сберечь нужных ей людей-военных, в 1939 году приняло указ - имущество военных, военнослу­жащих является государственной собственностью в области уголовного права. Для тупых - обокрал работягу или торгового работника, получи год, обокрал военно­служащего, получи десять, арифметика советской власти. А почему принят был эт­от указ - отсылаю к книгам Суворова «Ледокол» и «День М».
Все шло прекрасно и забавно, кто надо - работал, кто надо - крал, кто надо - ловил тех, кто крал. Как почти во всех цивилизованных странах. Для Закона была почти идиллия.
Почему почти? При проклятом царизме было больше потенциальных объектов для приложения сил, больше было богатых, это во-первых, ну а во-вторых, при новой власти приходилось держать ухо востро. Чуть что не так, политику могут пришить. Береженного бог бережет, а не береженного конвой стережет, ну а в остальном все хорошо!
Если ловили вора, члена Закона, то давали срок, как заурядному уголовнику. Что поделаешь, все равны. Хотя бы перед законом государства. Приезжал вор в лагерь, а вперед ксива-малява, мол едет к вам уважаемый человек или хороший человек или правильный человек или наш человек... Приложите данные определения к приведенной в начале главы иерархической пирамиде и сразу увидите - кто есть кто. И ждало этого вора под тюремно-лагерным солнцем-балдохой соответствуя его званию и авторитету в преступном мире - соответствующее место, встреча и почет с уважением. Со всей атрибутикой. То есть с рабами и слугами, отличной жратвой и хорошей одеждой, удовлетворением всех потребностей и запросов. Согласно его статусу по табелю о рангах. А наскучит в лагере, можно и на волю, благо возможностей для такого навалом.
Вариант первый. У крестьянина, сидящего за кражу колосков с колхозного поля, кончается срок, ему выдают об этом документ, но еще не справку об освобождении и своим ходом отправляют из лагеря на центральный лагпункт за получением справки. А воры вместе с мужиками идут на работу на лесоповал, допустим, оцепление редкое или полностью отсутствует, так как вся окрестная прилегающая территория под контролем войск НКВД. В общем крестьянина того на нож и под корягу или в снег, по его справке вор до лагпункта и оттуда на волю...
Вариант второй. Разновидность первого. Ушлый молодец, у которого кончается срок, желая вступить в Закон и тем самым повысить свой статус и материальное положение, меняется судьбой с вором, который собрался на волю. Меняется судь­бой естественно на время, а сам осуществляет вариант первый. И естественно фраера принимают в Закон. Правда фраерку срок добавляют. Но за то почет и уважение...
Вариант три. Классический побег из мест лишения свободы на волю. Но с поддержкой Закона. Значит и деньги с документами, и одежда с оружием, и т.д. Естествен­но, такое не всем а лишь незаменимым специалистам (например взломщикам сейфов) или иерархам преступного мира.  
Отступление, которое давно напрашивалось:
хочу пояснить, а заодно показать метаморфозу слева «ФРАЕР», в старом немецком языке означало «жених», в российском уголовном языке первоначально - на­меченная жертва, то есть кого грабить или обкрадывать будут. Затем - уголовник не входящий в Закон. Ну а на сегодняшний день - не преступник, посторонний че­ловек. Об втором значении слова фраер осталась даже в подтверждении моих слов татуиро­вка. Преступники колют на коленях и плечах звезды, двенадцати конечные имену­ются воровскими, восьми - фраерскими. То есть воры и фраера, но свои, уголовники.
А на воле иерархи Закона жили еще лучше, лучше, чем многие в это время на воле. Но и рядовые члены Закона, нижние эшелоны не терпели лишений. Блатные и жулики крали и грабили под мудрым руководством воров, многие воры в законе от­странились от непосредственного руководства массами, оставив за собою проведе­ние генеральной линии Закона, соблюдение законов Сообщества и поддержание чи­стоты идей и воровских традиций. Плюс  координация групп и организация процесса по изъятию ценностей, изобретение новых новаторских методов труда, разбор конфликтных ситуаций между членами Закона, а так же и между членами и уголов­никами, не входящими в Закон. Конфликтов между мужиками от сохи и ворами не было. Так как мужики знали свое место, как на воле, так и тем более в лагерях, а члены Закона, в отличии от сгинувших без следа каинов, открытого беспредела не допускали, все свои действия прикрывали или рассуждениями о целесобразности данного бытия или о особой исключительности и богоизбранности воров, несу­щих свой тяжкий крест чистоты воровской идеи. Демагогов хватало всегда и во  всех слоях населения. Ну в общем-то знакомая формулировочка... Контакты между ворами в различнейших частях страны поддерживались как на личностной основе, так и на служебном, если можно так выразится, уровне. По всей стране воровской почтой (курьерами) курсировали ксивы, люди ездили на другой конец страны, ни сколько не беспокоясь - найдется и ночлег, и приют, и если надо, то и работа, главное знать заветную дверку, правильно туда стукнуться и не перепутать пароль, иначе твой красивый труп под покровом ночи будет выброшен далеко, а малинка на время затихнет.
Весело и дружно проходили сходы на всех уровнях, принимались решения, важные для всей страны. Для всей воровской России. Рассылались наказы, которые свято (по крайней мере внешне) исполнялись. Как сказал один бандит: жить стало луч­ше, жить стало веселее.
Незаметно, как всегда, пришел... июнь 1941 года.
   
Двадцать второго июня,
Ровно в четыре часа,
Киев бомбили,
Нам объявили,
Что началась война...
 
   Народная песня.
 
Глава тринадцатая. В ОДНОМ СТРОЮ СО ВСЕМ НАРОДОМ.
 
Когда два бандита, Гитлер и Сталин, поделили малую добычу, то на так сказать, освобожденную территорию, первыми входили пограничные войска, ухватками и манерами больше напоминая диверсантов (В.Суворов. Ледокол. День М.). Следом входили регулярные красноармейские части освободителей. Третьими шли зондеркоманды из НКВД... Ну а четвертыми, вместе с новоявленными мессиями из политуправ­ления, несущими разъяснения сотворенного беззакония, шли воры. И это очень си­мволично для Советской России. Воры и грабители вместе с идеологами лучшей жи­зни.
На освобожденных территориях (от чего?) еще не все были ограблены первыми тремя волнами, еще не все были расстреляны, а собственность обколхознена или обгосударствлена. Хватало и ворам. В Бесарабии, Западной Украине, Западной Беларусии, Прибалтики воры и грабители находили широкое применение своему умению и силам. Во многих местах происходили трогательные сцены братания с местными кадрами вновь прибывших воров, на сходах восстанавливались прежние, заслуженно и с гордостью когда-то носимые звания, усиленно принимались молодые, новые кадры, под­росшие за время насильственного разделения... Все, как и в официальном мире, все как и среди обыкновенных фраеров и мужиков.
Трещали подламываемые магазины и лавки, все равно их ждала экспроприация, тре­щали двери квартир и домов, местное население наглядно увидело разницу между неорганизованной, разобщенной преступностью и сплоченной, спаянной, слитой силой Закона. Огромнейшую помощь в работе воров и грабителей оказали кремлевс­кие товарищи. Упразднив местные органы власти и правоохранительные органы, пос­тавив во главе присоединенных территорий мужиков от сохи и фраеров от политики, а во главе правоохранительных органов не специалистов, а идейно выдержанных и преданных делу партии товарищей, безграмотных, но лихих орлов (хотя ради прав­ды нужно сказать, что из других районов СССР были также командированы специа­листы всех областей, но основу составили местные квислинги), советская власть вновь открыла необъятные возможности долгое время снимать сливки с ситуации и заниматься безнаказанно любимым ремеслом.
И огромные массы трудящихся отмычки и ножа, бросились на освоение новых зе­мель. К сожалению, лафа кончилась очень быстро и вовсе не в связи с ростом профессио­нализма местных пинкертонов.
22 июня 1941 года один бандит обманул другого, хотя второй собирался сделать то же самое, но чуть позже. Бомбы и снаряды сыпались на головы не только законопослушного мирного населения и отступавших изо всех сил воинских частей, но и на головы неповинных в приключившемся воров и бандитов. Опять не увидели опасности, опять не разглядели - от куда и куда дует ветер...
В колоннах беженцев, пешком, глотая пыль совместно со всем несчастным своим народом, на восток шли бандиты и воры. Не верьте сказкам и брехне коммунистов, что преступный мир с распростертыми объятиями встретил оккупантов. Где же логи­ка, где же здравый смысл? Какой здравый смысл, если хочется очернить все и вся, найти оправдания тому, что творилось в СССР в тридцатые-растрельные года да и перед этим тоже. Конечно, часть преступников, особенно из обыкновенных уголов­ников, не входящих в Закон, влилась в ряды помощников фашистов. Это люди того типа, которые в пятидесятых-шестидесятых годах и позже, будут помогать админи­страции лагерей наводить порядок в бараках и промзонах. Им все равно, кому сл­ужить, лишь бы власть была крепкая, но зрение зачастую подводило их и частень­ко они ставили не на ту лошадь. И как следствие, проигрывали. 
Конечно, среди предателей-квислингов была и доля членов Закона, хотя что именно они пре­дали? Если разбираться, то они предали только Закон и его принципы, так как в тридцатые годы в Закон было принято много новых членов из бывших имущих слоев классов, изгнанных из социальной жизни коммунистами. И самих представителей и их детей. Кулаки (крепкие крестьяне), дворяне бывшие, лица духовного сословия. Всем, кому было тесно в СССР и не по пути к светлому будущему, могли найти для себя и такую отдушину, социальную нишу, как профессиональный преступный мир. Бла­го он был всегда на голову свободолюбивей, чем остальное общество. И свободней. Но руководила и вела этих людей в большей степени месть, и когда появилась конкретная возможность встать на борьбу с коммунизмом, они сделали свой выбор. И покинули ряды Закона. Но большая часть воров и бандитов, членов Закона, геро­ически несла свой крест совместно с народом. Который они обкрадывали и грабили раньше и не перестали обкрадывать и теперь, во время войны.
Преступному миру тоже причлось несладко. Из колон беженцев их выдергивали безжалостные руки заградительных отрядов и войск НКВД, не переодевая и зачаст­ую не выдав оружия (!), бросали вместе с остальным пушечным мясом в мясорубку боев. За отказ - расстрел на месте. В мясорубке смерть... Выбирать тебе, урка.
Но более страшная и трагическая участь ждала преступников в тюрьмах, Быстрый и стремительный прорыв-наступление немецких войск, ставил перед конвойными во­йсками неразрешимую задачу - что делать с заключенными? Оставить врагу - отда­ть потенциальных предателей в руки фашистов, отпустить на свободу - нет прика­за, увезти не на чем и уже не куда, кругом оккупанты... Но нет таких задач, ко­торые не по плечу сталинским орлам. Решение находилось мгновенно.
Все знают Хатынь, Бабий Яр, трагедию Ленинграда. Но в этом скорбном и естественно, далеко не полном строю-перечислении должны занять по праву мертвых и та­кие мало знакомые большинству человечества, а особенно народам СССР, памятники человеческой злобы и коммунистической морали - Львов, Барановичи, Харьков. Это только из известных, а сколько неизвестных... Заключенных, зачастую даже не осужденных еще, расстреливали без суда и следствия, прямо в камерах и коридорах тюрем. По этим трем перечисленным мною фактам немецко-фашистские захватчики создали даже комиссию по расследованию, а результаты опубликовали в газетах. Советская пропаганда заявила, что это злобная клевета самих же сделавших данное злодеяние фашистов... Полное отсутствие логики - зачем фашистам расстреливать потенциальных предателей? Советская пропаганда самая советская в мире!
Счастливчики, которым повезло буквально в последние минуты попасть на этап, горели в наглухо закрытых «Столыпиных», их расстреливали не только бреющие «мессеры», но и злобный конвой и заградительные отряды.
Я не пытаюсь выделить страдания преступного мира в какой-то отдельный, более трагический реестр, но правда только тогда правда, когда полная, людей убивали только за то, что на момент кризисной ситуации они оказались в тюрьмах и лаге­рях. Но ведь эту ситуацию сделали не они...
Война принесла мобилизацию, мобилизация всплеск преступности. Ни что не ново под луной, Так всегда воры отвечали и ответили в этот раз на призывы партии и правительства расхлебывать заваренную партией и правительством кашу. И как в первую мировую войну, преступный мир поехал в противоположную сторону.
Естественно, и Суворов в своих книгах, и Высоцкий, романтично описавший:
И другие заключенные
Пусть читают у ворот
Нашу память застекленную -
Надпись «Все ушли на фронт».
были правы лишь частично. Да, часть заключенных были взяты на фронт или сразу после  22 июня или чуть раньше (?!!). Но это были бытовики (лица совершившие бы­товое преступления), мелкие уголовники и не сильно опасные «враги народа». Со­циально близкие не собирались проливать свою кровь и складывать свои головы ради какой-то абстрактной победы. Нам любая власть в масть - лишь бы воровать всласть... Так непатриотично и предательски сформулировали свое отношение к Ве­ликой и Отечественной. И последовательно осуществляли сформулированное.
Крупные иерархи, совместно с лучшими сынами и дочерьми страны и народа, отп­равились в эвакуацию в далекий Ташкент, позже ставший даже нарицательным, как противоположность фронту и героике. То есть далеким безопасным тылом и трусостью. Но ворам прос­тительно, они не декларировали войну до победы и вообще были против войн меж­ду государствами, как разрушающим фактором социальных связей и падением усто­ев и морали. Но остальные новоявленные ташкентцы взахлеб и со слюной на губах кричали о победе, подвиге народа и прочей дребедени... Одним словом, звали в бой.
Следом за иерархами потянулись в Среднюю Азию и нижние члены Закона. С этого момента и началось фактически приобщение к достижениям цивилизации этих регио­нов. То есть в Ташкенте, Ашхабаде, Фрунзе, Алма-Ате, Душанбе и прочих городах стали возникать местные филиалы Закона, с активной помощью приехавших, но и местных аборигенов. Не в пику, а ради только горькой правды, хочу и спешу за­метить, что легендарный Кавказ, так кичийся своей уголовной историей, только в пятидесятых годах примкнул к Закону.
В Средней Азии было что красть. Эвакуировались в полном составе министерства и главки, институты и киностудии, конструкторские бюро и театры, писатели, ар­тисты, начальники всех рангов, деловые со справками о болезнях и семьями, и прочая, прочая, прочая... И каждый норовил привезти в эвакуацию все любимое, без чего не мыслил плодотворной работы, самоотверженного творчества вдали от фрон­та. И началась, закипела работа, милиция была в шоке от серий, суперсерий-супер-супер серий дерзких, дерзайших, дерзко дерзайших преступлений. Уголки стапты­вали казенные ботинки по горло, пялили глаза до посинения и частичной потери зрения, но... Но как невольно признались в нескольких документальных книгах (Милиция в годы войны, Фронтовой Ташкент и другие) - менты войну проиграли. Таш­кент стал столицей на время войны не только для министерств и столичных учреждений, но и для воров.
Пышно и буйно расцвели подпольные шалманы и легальные бильярдные, деловые за взятки получали освобождение от фронта и должности директоров ресторанов, пив­ных и забегаловок-закусочных, ну а воры помогали им выполнять план по продаже водки и вина, пива и раков, да к тому же за бесценок сбывали украденное и ог­рабленное. Всем было хорошо в теплом Ташкенте.
А в это время в прифронтовых городах было все не так. В осажденной Москве был введен комендантский час и расстрел на месте за любое совершенное преступление. Так партия и правительство ответили на всплеск преступности и рост уголовщины. Но скорей всего в Москве к тому суровому времени уже не было ни одного вора, ни одного профессионального преступника. Только пена войны.
В осажденном Ленинграде бедствовали вместе со всеми и воры. Конечно, они об­крадывали пункты питания и булочные, обкрадывали голодающих и умирающих от истощения детей, стариков и женщин. Но что же вы хотели, требовать от профессиональных преступников солидарности с чуждыми им идеалами, сопричастности с гро­зовым для Родины, моментом? Абсурд. И советское правительство само было виновато - по крайней мере не надо было возить товарищу Жданову мандарины самолетом, а вывезти всех преступников на Большую Землю. Или расстрелять на месте, что пр­авда успешно и осуществлялось. Так сказать воры и власти советские были друг друга достойны. В данной ситуации.
Позже, после войны, появились романтические сказки и брехни в виде фильмов и книг, идеализирующих преступный мир, якобы вставший на путь борьбы с фашистс­кими захватчиками совместно со всем народом. Например, фильм и книга «Зеленые цепочки». Молодой вор, узнав что старый вор (на лицо конфликт поколений) встал на путь предательства, искренне и от души декларирует: - Я вор, а не предате­ль!  И закономерно получает от отрицательного героя финкой в живот... Или друг­ое нетленное творение - «Опасная гастроль». Вор Чарвонец перед вступлением в армию (естественно добровольно?!) помогает ментам, то есть работникам милиции, извините, найти украденное и обезвредить, опасную шайку (правильно! возглавля­емую агентом абвера) творящую темные дела...
Все было в истории российского преступного мира. Все. И придурки с криком - Я вор, а не предатель! и Чарвонцы, сдающие своих же ментам. Все было. Но изо­бражать это как единый патриотический порыв всего народа под мудрым руководс­твом партии и в том числе воров, российский преступный мир, это уж слишком. Отсутствует в этих опусах самое главное - логика. Если провозгласили по обоснова­нным причинам отказ от политики и защиты Родины эти космополиты, то лично я не вижу причин, побудивших воров изменить своим принципам, своей воровской идеи. Ради которой они чуть позже столько претерпели. Но не сдались.
На временно оккупированной немецко-фашистскими захватчиками территории СССР, действовали не только партизанские отряды, воинские части, попавшие в окружение, националистические нормирования и отряды, но и воровские банды и шайки, пусть это непроизвольный и пассивный, пусть это мелкий, но это урон оккупантам, к как я уже сказал - слов из песни не выкинешь, даже если песня блатная. Воры не были б ворами, если б не грабили и не крали бы в тылу врага. Как у врага, так и у остальных. А какая разница? Воры ее не видели. Конечно, им было далеко, на­пример до Пауля Зиберта, он же Николай Кузнецов, усиленно выдаваемый коммунистами за учителя немецкого языка. В Америке таких учителей именуют «рейнеджерами». Этот учитель ограбил инкассатора на пороге львовского банка, попал в фильм и снабдил деньгами жестоко в них нуждающихся партизан. Правда интересно - не патроны с оружием, не продовольствие с медикаментами понадоби­лись партизанам,   а презренные рейхсмарки...
Но и  воры старались,   как могли.  В Риге было обкрадено казначейство местной оккупационной власти;  в Киеве  ограблены продовольственные склады (кстати, эту  кражу неоднократно присваивали себе коммунисты, якобы подпольщики забомбили); Леонид Бухарин,   кличка Леший,   вор  в законе,   подделав себе документы,   командировал себя на территорию соседней Польши и за период с 1942  по 1944 года обокрал целый ряд магазинов по продаже населению и немецким офицерам,  ювелирных изде­лий.  Правда,   кончил плохо,   так как в конце концов был арестован,   осужден и по­мещен в концлагерь где-то в Австрии.  И что поразительно -  не  стал ни капо,   ни еще каким-нибудь прихлебателем.  Освободили его американцы и сразу передали со­ветским войскам,   видимо разглядев в нем конкурента «Козы Ностры».  А там родной советский лагерь и  смерть от туберкулеза... Оказывается немецкие  концлагеря не так опасны для здоровья,   как советские исправительные лагеря. Правда,   может срок нахождения  в них имеет значение.   И много,   много,   много другого,  неизвестного и умалчиваемого, ушедшее в мир иной со своими хозя­евами.
Война разгоралась не на шутку,   весь народ поднялся,   как один,   дать отпор супостату.  Только начальство  в Ташкенте,   женщины в колхозах,   подростки на заво­дах и фабриках,   да воры в лагерях оказались в стороне  от общего дела.  Нет ко­нечно,   и женщины,   и подростки,   и даже начальство в Ташкенте как-то помогало ковке  общей победы,   так сказать вкладывало свою копейку  в общую копилку.
Но вот  воры в лагерях полностью игнорировали требования текущего момента,   ни как не хотели понять,   что на дворе  война,   а не праздник,   и продолжали жить  в лагерях почти так же,   как и до войны.  На что  сердитая,   но справедливая советс­кая  власть ну ни как не могла стерпеть,  да  к тому же на  отношения наложились экономические трудности,   переживаемые  страной.  В лагерях стало не хватать хле­ба,  даже  выполняющим норму  выработки.  А справедливости ради надо  отметить, что во-первых сначала войны в лагерях не выполняющих норму  выработки почти не было так как отказчики расстреливались за саботаж по решению «тройки»,   а при невыполнении нормы заключенный не получал хлеб,   только баланду... И  во-вторых, умная советская власть подняла нормы выработки на недосягаемую высоту. Отказчиков не было.  Более того -  все воры вы­полняли норму,   а отдававшие им свои уроки-нормы очень  быстро становились дист­рофиками и умирали.  По лагерному фитили.  Сгорали,   как фитили.
Так указы правительства  били не по ворам,   а  по  бытовикам и мелким уголовникам. Но хлеба не стало хватать даже передовикам производства...
Нет  в мире таких задач,   которые не  по плечу  сталинским орлам.  Я это уже  сказал и  буду говорить всегда.   Запылали жаркими кострами лагерные  бараки... В огне кричали люди,   в тщетной надежде найти выход и  выбраться.  Двери были предусмотрительно подперты.  Горели  без   всяких технических ухищрений,   как газовые камеры и печи,   воры и бандиты,   колхозники,   получившие десять лет за горсть украденного зерна,   рабочие,   получившие четыре  года за опоздание  больше чем на  18 минут на работу,  интеллигенты,  позволившие  себе  общение с  коллегой,   оказавшимся стука­чом из НКВД,   офицеры,  изнасиловавшие беременных или малолетних (нет, чтоб дождаться оккупации Германии),   солдаты укравшие кусок хлеба или початок кукурузы, студенты технических институтов и гуманитарии,   художники,   артисты,   строители, пьяницы и трезвенники,   виноватые и невиновные... Хлеба не хватало всем.  Уверенность в собственной правоте, в правоте фашистско-живодерских методов решения экономических проблем, позволяла коммунистам быть снисходительным к тем,   кто все таки выскакивал из  огня.   Они дожили до наших дней и донесли правду.
Слегка поджаренных,   выскочивших из  рушившихся  бараков,   сгоняли в колонну и гнали в другой лагерь,   которому еще не пришел срок гореть.  Много потерял Закон своих членов во время оккупации  от рук советских солдат и  конвойных, хотя оккупация  была фашистской.  Вот такой парадокс!
Но уже была слышна победа,  но уже виднелся краешек зари!  Еще не много, еще  чуть-чуть, последний бой (срок-год?), он трудный самый... Но зато когда придет мир, то тогда...
 
 
                 В трюмах тесных и глубоких
                                                                                         Нас загнали в край далекий...
 
 Старинная блатная  песня.
 
Глава четырнадцатая. ТРЕТЬЯ ВОРОВСКАЯ ВОЙНА.
 
О преступном мире конца Великой и Отечественной и начале послевоенного периода большинство современных читателей данной Истории судят по фильму  - «Место встречи изменить нельзя». То есть мрачные убийцы с тупыми и холодными взглядами, отталкивающе-омерзительный Промокашка - самый блатной по поведению в банде; главарь Горбатый, вкладывающий награбленное в «доб­ро» - дом, пианино, хозяйство; бывший крестьянин, зек, фронтовик-разведчик Ле­вченко, волею обстоятельств и усердием советской власти загнанный в банду; ну и наконец блатновато-фатовато-злобно-недалеко-хитрый Фокс... И это представители преступного сообщества Закон? Да нет же, конечно нет, это одна из банд, просто одна из банд грабителей и убийц, которых во время войны расплодилось в огром­ном количестве, и это сразу видно, если пользоваться логикой.
Горбатый - обыкновенный обыватель-преступник, корнями уходящий в злобе своей, кровожадности и жестокости совершаемых преступлений к каинам. Про Левченко уже все сказано, Промокашка хоть и самый блатной, но фактически мелкий урка без авторитета и веса. Фокс ближе к жиганам, которых уже нет на сцене Истории, он просто продукт данной эпохи - Эры милосердия (как будто в насмешку названа книга, по которой снят данный триллер). А из всех героев книги только некий Ручник, вор-ка­рманник, является представителем Закона, он об этом и говорит, и его поведение выдает его.  Ну а что он боится Фокса и только из-за этого не выдает его в обмен на свободу, так это авторская находка, с целью показать гнусность преступного мира -
...только лучше в клифту лагерном на лесосеке, чем в костюмчике у Фокса на пере... -
хотя преступный мир и так не белый и не ангельское общество, так как преступный.
Настоящий преступный мир к маю 1945 года был представлен не такими бандами, хотя и они имели место на нижних этажах Закона, а целой сетью-паутиной сообще­ства, опутавшей невидимо, но прочно всю страну, все тюрьмы, все лагеря. Вход в Закон рупь, выход два...
Воры-одиночки различнейших специальностей и одиночки грабители, в огромнейшем количестве появившиеся за годы войны банды и бандиты, налетчики и убийцы, зачастую состоящие из низовых членов Закона или возглавляемые ими; воровские шайки, состоящие от нескольких человек до нескольких десятков воров всех мастей  - от блатяков до воров в законе; воры - специалисты по взлому сейфов, как во главе шайки, так и рядовые исполнители, незаменимые, но рядовые; воры в за­коне, графья и князья российского преступного мира (царей и королей он не знал) главари шаек, третейские судьи, координаторы и двигатели прогресса в воровского мире, хранители и собиратели воровской кассы-котла, смотрящие за вверенной им на сходе, территорией... Все это пронизано строгой, но демократичной иерархией, слеплено воровской идеей (свобода!), кодексом воровской чести и морали, железной дисциплиной, хотя правильнее сказать - стальной (ножевой). Отступнику (ершу на сленге) - смерть! Ни кто не имеет право самовольно, без решения схода, покину­ть Закон. Предателю смерть (суке на сленге)! Лягавым смерть! Если попытается пробраться в ряды Закона... И ко всему перечисленному еще огромнейшая ар­мия фраеров - уголовников, не входящих в Закон, но полностью придерживающихся идеологии, морали и иерархической пирамиды Закона, а в добавок к этому еще ле­гион бывших членов Закона, вышедших или по старости или инвалидности из член­ства, но поддерживающие плотнейшие отношения - обеспечивающие инфраструктуру Закона. Консультанты и наводчики, скупщики краденного и специалисты по переши­вке украденного, транспортировщики и укрыватели, специалисты по изготовлению документов и инструментов, содержатели притонов, малин, хаз, казино, гостиниц, публичных домов и прочая.... Плюс к этому еще огромнейшая армия ни когда не входивших в Закон, но всячески помогающие ему (за плату конечно) в успешном и плодотворном существовании. Официанты и таксисты, шофера и банщики, директора столовых, ресторанов, закусочных, пивных и т.д., одним словом огромнейшая армия людей, по долгу службы и месту работы имеющая возможность как-то помочь (за плату, за плату!) ворам и поиметь больше, чем со своей работы. Все это и составляло паутину-сеть, четко разделенную на две части - меньшую под названием Закон и  большую, обеспечивающую помощью и инфраструктурой Закон. Все вместе и именовалось преступным миром.
В Законе все имело смысл, все было разделено. Кто-то руководил, организовывал, изобретал, претворял в жизнь, кто-то помогал прятать и сбывать, помогал в меру сил и возможностей. Все как и в обществе, в миру, как говорили воры, час­то используя церковно-религиозную терминологию.
            И как во всем советском обществе, в российском преступном мире ценили и умели беречь секреты. В большом ходу были пароли и условные знаки (типа задернутая штора на окне), очень редко иерархи преступного мира выходили на контакт нап­рямую, прибегали к массе посредников.
Например, далеко не все члены Закона знали специалистов по изготовлению документов, специалистов берегли, как зеницу ока, и даже владеющий адресом вор не спешил поделится с другими иерархами. И это считалось естественным - чем меньше этого специалиста знает людей, тем дольше он будет на воле и дольше будет помогать ворам в их нелегкой жизни. А паспорт-ксиву можно заказать через хозяина специ­алиста, тем более за посредничество ни какой вор деньги не возьмет (но и про­верить цены трудновато...). Доступ к скупщику краденного был конечно пошире, но тоже не всем. Если скупает носильные вещи и прочую мелочь, достаточно паро­ля, ну а если разговор идет о скупщике золота и подобного, то адресок засекре­чен, как атомный институт. Только через какого-либо вора можно получить доступ к специалисту, только вор может шепнуть скупщику рыжья - мол надо принять чел­овека... В отличии от современного рэкета воры почему-то не грабили своих скуп­щиков, то ли глупые были, то ли наоборот.
Конечно, инструмент можно заказать и у токаря-фрезеровщика с завода «Красный пахарь», и дешевле будет, и качество не хуже. Но ежели милок, токарь этот по-пьяному делу похвастает выгодным заказом в пивной, а собеседником его окажет­ся тихарь (тайный сотрудник угрозыска), то не сильно удивляйся, мил-человек, если на­йдут тебя, оденут браслеты и на кичу отправят... А вот люди уже упоминавшейся фирмы «Семен Петрович и сын, отмычки, фомки, ножи и прочая» все сделают не то­лько на совесть, но и в пивной болтать не будут, потому что одной веревочкой с ворами повязаны, заказчиков терять не хочется да и перо в бок получить кому охота. Очень хорошо такой специалист показан в книге «Визит к минотавру». Прав­да, сам Семен Петрович почил в бозе, но его сын и уже внук исправно поставля­ют отменного качества инструмент.
Вот это все и составляло структуру преступного мира. Воры в законе правили, воры руководили, жулики и блатные крали под руководством и так далее. В местах лишения свободы тоже четкое разделение обязанностей - блатные занимают все те­плые хозяйственные места, воры и жулики помогают ворам в законе править и вер­шить. А народ? Народ исправно нес бремя возложенных на него тягот: на воле его обкрадывают (правда воры предпочитали начальство), в лагерях работали за себя и за того парня, и за того тоже, и вот за того тем более... Периодические бунты мужиков жестоко подавлялись ворами при полном безучастии и отстраненнос­ти администрации лагерей. Лишь бы выполнялся план. А воры его делали.
Ну еще много появилось уголовников, которых приходилось ворам ставить на место. Не разбирающиеся в иерархии, не имеющие понятия о кодексе воровской чести, понаслышке знающие и слышавшие о Законе, не фраера, а от сохи, эти разрознен­ные уголовники только иногда позволяли себе пойти против или хотя бы не «за». На место их ставили сразу и неотвратимо.
 
Вот так вот встретил победную весну 45 года российский преступный мир. Прав­да, за годы оккупации и войны сеть-паутина была сильно разорвана, многие авто­ритеты и иерархи пропали без вести и сгинули от голода, холода и жаркого огня в фашистских и советских лагерях, многие и многие были рассеяны по необъятным, просторам России и Европы, но в Ташкенте, воровской столице того времени, был мощный костяк, собирающий и восстанавливающий все, что было порушено войной. Впереди была мирная жизнь со всеми ее радостями.
Но незаметно, как и все напасти, с самой неожиданной стороны, на преступный мир свалилась новая угроза. Неожиданная, но ошеломляющая.
За годы войны часть членов Закона,  по независящим от них обстоятельствам, оказалась в рядах защитников Отечества. Хотя это и полностью противоречило принципам Закона. Но угроза расстрела за уклонение и отказа служить,  полыхающая вок­руг война и невозможность куда-либо бежать из рядов действующей армии,   отсутствие должной информации об Законе,  заразительный энтузиазм и инерция, часто и не полностью затоптанное чувство патриотизма - все это и многое другое заставило некоторых воров тянуть лямку солдатской службы вместе со всей оста­льной страной.  Правды ради,  надо отметить,  что несли и тянули они лямку исправно, ча­сто получая награды,   звания и прощение,   если служили под действительными документами -
«...Жизнь убедила меня, что можно верить даже тем, кто в свое время по каким-ли­бо причинам допустил нарушение закона...» Маршал Советского Союза К.К.Рокосовский.   Книга «Солдатский долг».
Кроме бывших членов Закона,   прошедших по каким-либо причинам дорогами войны, были еще различнейших люди,  по разным причинам вставшие на путь преступлений во время боевых действий. Много среди фронтовиков было несдержанных на руку или нечистых,  насильников,  грабителей и мародеров. Нет,  я не собираюсь очерня­ть всех фронтовиков, но довольно таки ощутимая часть попала в места лишения свободы.   Такая весомая,   что даже удостоилась получения особого названия. Всех бывших фронтовиков,   оказавшихся за колючей проволокой,  стали именовать «красные шапочки».
Среди этих людей, не раз смотревших смерти в лицо, умеющих владеть оружием, в том числе и холодным, и не задумываясь пускающие его в ход, главенствующие положение занимали бывшие члены Закона. Нет, их не выгоняли ни на каком сходе, но после того, как они за­марались службой а армии, они автоматически исключались из рядов. Все они, бу­дучи на воле, почти не имели конфликтов с Законом, так как старались не пере­секаться с ним. Но стоило попасть фронтовикам-ворам в лагеря, как мгновенно возникал конфликт. Нет, ни кто не попрекал их службой. Просто по лагерным неписаным законам и кодексу Закона, они считались фраерами... И были обязаны рабо­тать наравне с мужиками от сохи. А все они были о себе высокого мнения и вот это и порождало конфликтную ситуацию. Иллюзии и мечты против жесткой реальнос­ти. А так хотелось своего места под тюремно-лагерной балдохой, хоть маленько­го, но теплого. Хотелось уважения и восхищения, хотелось чифирить на нарах, а не пахать, как папа Карло. Хотелось тепла, хотелось быть вором и пользоваться всем тем, чем положено пользоваться вору. Вот так возник конфликт. Старого и нового, желаний и возможностей. К тому же, как и во всяком новом социальном слое, так и среди этой пестрой массы желающих счастья и тепла, появились домо­рощенные философы, подбивающие теоретическую основу-базис под свои незаконные, с точки зрения Закона, претензии. Эти Сократы и Бердяевы лагерей и тюрем зая­вили, ни много, ни мало, что каждый вор имеет право на защиту Родины в трудную годину (для нее), каждый вор имеет право брать в руки оружие против супостат, об этом и на первом сходе всероссийском воров, польские делегаты говорили.
Одним словом, бывшие воры-фронтовики и фронтовики, ставшие преступниками (уг­оловными), заявили во весь трубный голос, что они   ПОЛЬСКИЕ ВОРЫ и име­ют такое же право на представительство в Законе и на все полагающиеся льготы ворам, как и остальные! 
И началась третья воровская война.
 
Польские воры, в отличие от жиганов и налетчиков во второй воровской войне, ни только не ратовали за отмену Закона, но даже и не рвались на самый верх, на Олимп, по крайней мере большинство из них. Польские воры хотели лишь малого - признания за ними права быть полноправными членами Закона, то есть ворами, а не фраерами. И как следствие этого, получение определенных благ и льгот соглас­но статусу. Польские воры ратовали лишь на небольшое изменение в воровском ко­дексе и дополнение в иерархической лестнице. Но и в такой малости им было от­казано. Причина только одна - люди, хоть каким-то боком служившие государству, не имеют право на полное доверие. Это потенциальные предатели. Это с точки зрения воровской логики. А с колокольни эмоций следующее: в одной книжонке вор объясняет фраеру, почему того не можно принять в Закон - Ты спрашиваешь, голубь, почему ежели человек работал скажем шофером, то он не может быть вором? Да потому, друг си­тцевый, что едешь ты на своем примусе, а на дороге лягавые и останавливают те­бя. Им срочно нужно твоя авто - поймали вора и срочно нужно его в отдел. И по­везешь дурик, повезешь! Поэтому вором может быть только чистый и гордый человек, а не шофер вонючий.
И этот доморощенный философ полностью прав (со своей колокольни) - ведь данная ситуация накладывается на любую профессию, строитель строит тюрьму, портной шьет зековскую робу или форму для милиции, и т.д. То есть польские воры поку­сились на святая святых воровской идеологии, на главный постулат, на краеугольный камень их ней религии, красную нить сложившейся морали. Только свободный человек может быть вором! И только вор может быть свободным человеком. Свобод­ным от морали и привязанностей связей и семьи, от всего. И поэтому война с по­льскими ворами велась не на жизнь, а на смерть.
 
Отступление:
вообще-то довольно таки комичная и казусная ситуация - вместо того, чтоб создать что либо новое или довольствоваться тем, что имеют, польские воры с помощью оружия и силы хотели влезть туда, куда их не пускали...
 
Боевые действия велись в основном в лагерях и тюрьмах, привольно раскинувшихся на просторах СССР. Фраера не бывшие фронтовиками и не претендующие на чле­нство в Законе, примкнули кто к кому хотел, правда большая часть все же к польским ворам (видимо думали - а вдруг!); мужики в большей своей части, как из­давна было заведено, держали нейтралитет, а в меньшей примкнули все к тем же польским ворам; политические, особенно не власовцы и тем более не оуновцы, так же поддержали польских воров. В численном отношении воры оказались в меньшинс­тве. Но чувство локтя и декларируемое постоянно иерархами Закона воровское бр­атство, огромнейший опыт в коварстве, подлости и заговорах, довольно таки дол­гое время позволяла ворам если не выигрывать, то хотя бы и не сдавать позиций. Хотя к пятидесятому году существенный ряд лагерей и тюрем управлялись польски­ми ворами и были объявлены в Законе «польскими». Не один настоящий член Законе не поднимался в данную зону, шел в отказ.
Естественно, читатель-скептик, от которого бедному автору ни куда не деться, позволит себе ехидным голосом каверзный вопрос - а где в это время была админис­трация лагерей и тюрем, руководство определенных министерств, партия и прави­тельство? И конечно, будет полностью прав, хоть я пишу и Историю российского преступного мира, но в данном, конкретном случае, невозможно не осветить, где же были перечисленные читателем вроде бы заинтересованные лица и учреждения.
Партия и правительство в одном кавказко-грузинском лице на ближайшей даче, самое главное министерство в лице с пенсне в другом тайном особнячке, ведомс­тва в кабинетах и т.д. Все были на местах и не кто не бил в колокола. Почему?
Во-первых, В.И.Ленин сказал - преступный мир сам себя уничтожит. А ему пока верили (Ленину) и не мешали (преступному миру).
Во-вторых, резали не чекистов-коммунистов-начальство, а (см.выше).
В-третьих, у него (начальства) и так голова болела и без воровской войны. Так как не все фронтовики сидели за уголовщину, да и кто сидел за уголовщину - не все примкнули к польским ворам и играли в эти опасные для здоровья игры. Они вместе с политическими, затеяли другую игру, не менее опасную для здоровья. По лагерям Сибири, Урала, Севера, Казахстана прокатилась огромная волна, можно сказать, цунами! бунтов, организованных фронтовиками. Лицами побывавшими в фа­шистских концлагерях (им было с чем сравнивать) и считающиеся злобными врагами советской власти. Фронтовики, политические и мужики подняли бунт против влас­тей, восстание, почти революцию, а это намного страшней, чем какая-то там воро­вская война. Даже если она и третья. Разгулу и размаху которой очень поспособ­ствовала сама советская власть - в 1947 году отменила смертную казнь за уголо­вные преступления, правда оставив за политические.  За убийства гуманная советская власть давала лишь двадца­ть пять лет. За следующее убийство вновь двадцать пять, но не как в Америке - приплюсовывая, а исчисляя новый срок с момента ареста за данное убийство. И так далее, до аллилуйя...
Воры резали, душили, кололи, рубили, поджигали польских воров, польские во­ры поджигали, рубили, кололи, душили, резали воров, воры... Круговороту крови в преступном мире не было видно конца. Население лагерей изнывало от тягот во­йны, которая как и любая война ложилась тяжким ярмом на население. Баре дерут­ся - у холопов чубы трещат. И ни какого просветления не было видно, как будто и те и другие провозгласили - наше дело правое, враг будет разбит, война до по­бедного конца, победа будет за нами.
Но это была единственная война в преступном мире, у которой не было победителя. Прервана же она была по двум обстоятельствам.
Первое - смерть бандита И.В.Джугашвили, он же Иванович, он же Васильев, он же Чижиков, он же Бесошвили, он же Салин, он же Сталин, он же Иванов, кличка Коба. Нет, не мировая скорбь остановила, хотя бы на время, воровскую войну. Одним бандитом меньше, одним больше, да и как вы уже знаете - бандиты в иерархической пирамиде преступного мира России ценились довольно таки низко... Просто добрый Лаврентий Павлович Берия объявил всеобщею амнистию! По уголовным, преступлени­ям... Тем у кого срок меньше пяти лет. И распахнулись ворота лагерей и тюрем. Народ радовался и ликовал (меньшая часть), большая же плакала кровавыми слезами и голосила. Но ни взрыва, ни рево­люции, не произошло, хотя критическая масса преступников на свободе в несколько раз превзошла и превысила все возможные пределы. Так как советский народ был приручен и не такое терпеть.
Но война была прервана. Вторая причина в главе шестнадцатой. Пока же был лишь перерыв.
 
 
  ...Парень в кепке и зуб золотой.
                            Блатная классика.
 
Глава пятнадцатая. МАЛЕНЬКАЯ ПЕРЕДЫШКА В БОЛЬШОЙ ИСТОРИИ.
 
Российский преступный мир к 1953 году внешне оставался таким же, как и был. На верху пирамиды воры в законе, ниже воры, еще ниже жулики, в самом низу блат­ные. Но это только внешне.
По сути своей нижние этажи преступной пирамиды (блатные и жулики) не меняя формы, неумолимо меняли содержание. Кровопролитная Великая и Отечественная развратила преступников, как ни парадоксально это звучит. Но это было действитель­но так. На словах оставаясь верными провозглашенному на первом воровском съезде и постоянно декларируя везде и всюду постулаты воровского кодекса, на деле же блатные и жулики, а зачастую и воры, во многих его пунктах отошли от своих идей воровской чистоты. Многие и многие, прекрасно понимая, что путь на Олимп воровской долог, тернист и извилист, и что далеко и далеко не всем дано туда подняться, стали жить сегодняшним днем. Сколотив банды, проливали кровь и уби­вали за презренный металл, за бумагу, за деньги... Многие на нижних этажах, по­нимая, что на верх их не пустят, не рвали связей с родственниками, поддержива­ли их, многие и многие, в связи с трудностями послевоенного житья, устраивали­сь на работу, временно и постоянно, не прерывая занятий преступного ремесла. Многие, в связи с общим послевоенным обнищанием, занимались «грязными» видами преступности - торговля наркотиками (анашой и опием-сырцом), курирование про­ституции... Все это еще на мелкой, полукустарной основе, но в нарушение воров­ских законов. Многие сходились с женщинами не из блатного, преступного мира, многие женились, заводили детей... Очень многие пытались утаить десятину от «котла», участились случаи предательства, многие сотрудничали с милицией - так же не перестав заниматься преступной деятельностью. Закон трепал кризис...
В этом кризисе была вина и Отечественной войны, и завышенная планка воровс­кой чистоты, и то, что долгое время на многие мелкие грехи воры в законе смот­рели сквозь пальцы, и не возможность большинству людей жить постоянно в стрессовой, ненормальной ситуации. Плюс ко всему выросло профессиональное мастерст­во милиции, уголовных розысков. После смерти Сталина была отброшена, как лож­ная, доктрина об том, что преступники «социально близкие» народу, его друзья... Частично освобожденная от идеологических пут (хотя бы в данном вопросе) мили­ция бросила лучшие свои кадры, на борьбу. Совершенно по новому стали подходить к борьбе с профессиональной преступностью правоохранительные органы, именно в это время был создан (впервые в России) Институт борьбы и профилактики преступности ( в разное время по-разному называвшийся). То есть в борьбу с российск­им преступным миром включились не только, как раньше, опера да следователи, не и ученые, пытающиеся не только посадить преступника в тюрьму, а увидеть корни самой преступности, разработать комплексные меры по борьбе с нею и развалу За­кона, И только политологи-замполиты-парторги могли считать, что преступный мир это тупые уголовники, которых надо взять и посадить. Ну еще и их нее современные последователи. Даже правительство коммунистов, на словах отметая наличие в ст­ране профессиональной преступности и обещая показать в ближайшем будущем после­днего преступника-заключенного (это заявление прозвучит в ближайшем будущем по хронологии нашей Истории), а сами подтягивали силы и создавали дополнительные научные структуры для борьбы с тем, чего нет.
Советское государство готовилось к войне с российским преступным миром. Так как руки у него, у государства, были к этому времени развязаны. Раньше надо было победить царя и дворян, буржуазию и помещиков, демократов, анархистов, эсе­ров, эсдеков, кадетов, троцкистов, крестьян, рабочих, матросов, интеллигенцию, красных командиров, врагов народа и членов их семей, белофиннов, фашистов, яп­онских империалистов, космополитов, антилысенковцев и кибернетиков, генетиков и... Очень много было врагов у советской власти, но сильна она и всех победила. И наконец обратила свой грозный взгляд на воров, мешающих ей идти чеканной пос­тупью по дороге указанной великим Лениным прямо в коммунизм.
Нет, я не ставлю на одну доску преступников, обворовывающих и грабящих народ, и собственно народ. Не ставлю и но и не противопоставляю, так как преступники выхо­дят из народа, а не привозят их в запломбированных вагонах с Запада... Просто я хочу сказать одно - раньше у советской власти были заняты руки и полон рот забот, а после разгрома фашистов, евреев, врачей и бериевцев-кегебешников, ру­ки советской власти оказались свободными и совершенно естественно встал вопрос о проблемах, которые нес стране российский преступный мир. Но не надо быть ид­иотом и думать, что в этом случае государство, правительство, господствующая партия решила подумать об народе, позаботится об нем и его безопасности. Оно (государство) думало только о себе. Обосную это я ниже.
А что делали в этот исторический период иерархи преступного мира, столпы Закона, воры в законе и воры, не уронившие высокого звания и не замаравшие высо­кую честь быть вором, а вкупе с ними и чистые жулики и блатные? Которые оста­лись верны заветам-наказам первого воровского схода? Как раз в это самое вре­мя, не смотря на разгар боевых действий, временно прерванных в связи со смерт­ью Сталина и второй причиной, воры нашли силы и решимость начать чистить ряды Закона.
Часть высших иерархов, изменивших чистому воровскому делу и замаравших себя связями с родней, семьей и прочая, в том числе убийствами во имя наживы, были зарезаны по решению сходов, прокатившихся по всему СССР. Некоторые, особо про­зорливые, не являлись на эти сходы, так как заранее знали возможный результат. Их объявляли ершами (отступниками Закона) и ставили вне закона, послав за ними «топор». То есть любой вор (член Закона) обязан был убить поставленного вне закона. Любой честный фраер (уголовник, не входящий в Закон) убив ерша, авто­матически принимался в члены Закона и получал первое звание - блатной. Любой член Закона, не убивший ерша, но имевший для этого возможность, сам ставится вне закона...
Часть мелких членов Закона, фактически уже давно переставших быть членами и платить взносы, были развенчаны и выгнаны из Закона. С них сняли корону. Что это несло им? На свободе - невозможность пользоваться инфраструктурой, за иск­лючением случаев, когда например скупщик краденого лично знаком с развенчанным, отсутствие поддержки и невозможность пользоваться котлом (хотя ради правды нуж­но сказать - после войны котлом пользовались в основном иерархи...). Но вот в лагерях и тюрьмах!.. Уголовник даже если он и продолжает заниматься преступной деятельностью, но если он в не Закона, а тем более развенчанный, то он даже не честный фраер, а просто фраер и ждет его жизнь, полная невзгод и лишений. Ни чем не отличающаяся от жизни троцкистов-потапычей (политических) и мужиков от сохи (бытовиков). Работа за себя, и за того парня, и за того тоже, добровольно принудительные пожертвования в пользу воров, изъятие посылок, лучших вещей, ли­шение всех лагерно-тюремных льгот, получаемых им раньше.
Все эти мероприятия, с одной стороны, сплачивали и консолидировали оставшихся в Законе воров, но с другой стороны пополняли ряды недовольных иерархами преступного мира. Зрело недовольство...
Воры, члены Закона, продолжали воровать и грабить, брать с деловых дань и править в тюрьмах и лагерях, играть в карты и бильярд в подпольных казино и катра­нах, пить, есть, совокупляться с женщинами и изредка с мальчиками (гомосексуа­лизм был в зачаточном состоянии), вершить судьбами людей как в лагерях, так и на воле.
Налаживалась жизнь и в обществе. Зашевелились со смертью Гуталина сиволапые (еще одно наименование политических), поползли слушки об амнистии им, в лаге­рях администрация по приказу из Кремля слегка смягчила гнет к политическим, ло­мом подпоясанные (бытовики и случайно совершившие преступления) все чаще и ча­ще высказывали недовольство правлением воров, на свободе не хватало продуктов питания, то там то тут, и в лагерях и на свободе народ поднимал голову, требуя своего куска счастья. Особенно тревожно было в лагерях. Все это вместе было похоже на 1917 год. Третья воровская война, прерванная смертью Сталина и после­довавшей за нею амнистией, но затем с новой силой вспыхнувшая, недовольство масс лагерей и тюрем верховной воровской властью, зреющие посторонние силы (глава шест­надцатая), заинтересованные в ограничении власти воров, силы из вне, желающие полностью свергнуть и ликвидировать воров, все это до мелочей напоминало предфевральскую ситуацию в России в 1917 году. И для полного сходства, третья во­ровская война перешла, переросла в другую войну, совсем как первая мировая в гражданскую. Только между войнами в преступном мире не было переворота.
А подрастающее поколение, безотцовщина и мелкая шпана, отираясь в подворотнях и парадниках, поигрывая финками с наборными ручками (в большом количестве экспортируемых с архипелага Гулаг), музыкально и не очень, урчало под звон расстроенных гитар:
...Тихари блатяка повязали,
И на суд повез его конвой
Но смеялся над ментами
Парень в кепке и зуб золотой.
Прокурор кричал надрываясь
Нинка плакала скупою слезой
На скамье сидел усмехаясь
Парень в кепке и зуб золотой...
 
 
 
СЛОН - сука любит острый нож.
Одна из расшифровок любимой среди воров аббревиатуры.
 
Глава шестнадцатая. ПЕРВАЯ ВОЙНА ПРОТИВ ВОРОВ.
 
Вторая причина прервавшая третью воровскую войну, не имевшую ни победителей, ни конца, была следующая - третья воровская война переросла без всяких перево­ротов в первую войну против воров. Кто же смог найти силы и дух, кто же это такой отважный, что же это за социальные силы, дерзко бросившие вызов могущественным ворам и не убоявшиеся острого ножа, что ими двигало, какие пружины и побудительные причины, что их толкнуло?
Институт по борьбе и профилактике преступности выработал и рекомендовал для ра­скола и уничтожения ряд предложений.
Во-первых, объявить по лагерям и тюрьмам, что лица подписавшие отказ от членст­ва в Законе, будут переводится в отдельные, специальные лагеря, где им, вдали от воров и их ножей, будет предоставлена возможность в льготном режиме чест­ным трудом искупить свою вину перед народом.
Во-вторых, внедрить широко систе­му зачетов и усиленно ее применять (системой зачетов называется следующее - ко­гда за каждый отсиженный день в заключении, при условии перевыполнении нормы выработки и хорошем поведении зачитывается два, три и так до шести! дней сро­ка).
В-третьих, не желающих порвать с преступным прошлым и дать подписку об выходе из преступного сообщества, сосредотачивать в специальных, с более тяжелый режимом содержания, лагерях, полностью исключая совместное с ними содержание бытовых преступников (по лагерному - мужиков), тем самым исключая эксплуатацию и возможность использования зачетов при присваивании чужой работы. В случае не выполнения нормы выработки, отказа от работы или нарушений правил режима содержания, нормы питания для данных лиц - пониженные, половина от самой нижней нормы, хлеба 400 грамм, водворять в штрафные изоляторы (карцеры) и бараки усиленного режима.
Придуманное насчет лиц, желающих порвать с Законом, было основано не на пустом месте. Буквально сразу после окончания войны, а кое-где и вовремя войны, в местах лишения свободы, появилась огромное количество людей, по разным при­чинам имеющие конфликт с Законом. Это и ерши, лица вышедшие из Закона самово­льно, и развенчанные фраера, и суки. То есть лица или пошедшие на контакт с милицией на свободе или в администрацией в лагерях по каким-либо причинам. К тому же суками называли и людей, декларировавших разрыв с преступной деятельно­стью, то есть отошедшие от Закона плюс не желающие совершать преступления. Но в основной своей массе эти лица декларировали свое «завязал с преступностью» в лагерях, а на воле же продолжали красть и грабить. То есть в лагерях стара­лись получить от администрации с своего заявления все дивиденды, на воле же по прежнему крали и грабили. Фактически же воспользовались некоторым ослаблением Закона за время войны и малочисленностью (кратковременной) его членов, малым количеством воров в некоторых лагерях и тюрьмах. К сукам примкнули ра­звенчанные воры, фраера, ерши, часть некоторых честных фраеров... Они не желали разделять судьбу мужиков, хотелось тепла и благ, хотелось власти, за многими шел «топор» и поэтому не хотелось на нож. Все эти люди стали объединятся, попирать Закон, резать воров, захватывать власть в некоторых лагерях. Возглавляли суки. Но до определенного времени их было немного, и лишь в некоторых лагерях они захваты­вали власть. Но советская власть решила им помочь.
Все придуманное учеными и рекомендованное партией и правительством так понравилось администрации ГУЛАГ, что буквально в считанные месяцы все это было широко внедрено в лагерный быт и жизнь. И очень, очень, очень многие отклик­нулись на призыв Родины искупить вину.
В первую очередь это были выгнанные из Закона, развенчанные воры, следом за ними большая часть польских воров, следом часть уголовников-фраеров, хоть и не входивших в Закон, но изъявивших желание отказаться от преступной деятельности. И встать на путь исправления... Напрашивается резонный вопрос - насколько было искренне желание этого столь массового явления? Ответ очевиден - если б не обещанные льготы и зачеты, то разве отозвались бы все эти решившие начать новую жи­знь. Ведь и раньше, по крайней мере не члену Закона, ни кто не мешал честным трудом и примерным поведением в лагерях заслужить всенародное прощение. Ну кроме воров, присваивавших их труд...
Но к концу 1954 года, начала 1955, случилось непредвиденное вставшими на путь исправления. Коварная советская власть, обманувшая и обманывавшая всех, не бы­ла б сама собой, если б и эту нечисть и погань, преступников-уголовников, не обманула, не обдурила... Ишь чего захотели, зачетов и льгот!
И объявленных в преступном мире «суками» (человек изменивший преступному ми­ру) повезли в лагеря, полностью состоящие из воров...Вы можете говорить, что я вру, клевещу и так далее, но в знак своей правоты, приведу лишь один пример.
Бывший бандит-грабитель-вор Ахто Леви, позже прозванный высоким званием «Все­союзная сука», написал книгу «Записки Серого Волка», по которой был поставлен двух серийный советский триллер-боевик-мелодрама «Возвращение к жизни». Так вот в этой книге и особенно в фильме, очень наглядно показано, как встречали в то веселое время этапы. Напомню, а не для видевших и не читавших будет интересно узнать. Конвой запихнул этап в лагерь, а сам остался за воротами, ожидая развязки. Встречала этап огромнейшая толпа, в десять-пятнадцать раз больше этапа, все с ломами, топорами и кольями, мелькали ножи и оскаленные зубы. Воцарило всеобщее молчание, затишье перед бурей. Из толпы прибывших вышел отважный вор и громко-громко проорал  - Что за командировка?! Воры есть?!
А теперь ответьте сами - почему он спрашивал, почему этап встречали с топора­ми и ломами, почему не сразу кинулись искать земляков и друзей, знакомых и пр­очая, почему конвой остался за воротами, что бы было, если б ответ был бы от­рицательный? Думаю достаточно вопросов и если читатель умен, то он сам и най­дет правильные ответы на вопросы.
На счастье вора-смельчака и всего этапа, командировка (зона-лагерь) была воровская, а не сучья... И отбросив ломы и топоры, совершенно незнакомые люди на­чали искренне и дружески обниматься. Последний вопрос - почему такой энтузиазм что ожидали прибывшие и встречающие?
Воров везли на сучьи зоны. И всегда небольшими этапами. Сук везли в воровс­кие зоны и так же небольшими партиями. Прав был урка-Ленин, преступники, прес­тупный мир изо всех сил уничтожал сам себя.
Воры в законе, воры пытались прятаться в местах лишения свободы тюремного режима, совершая даже нападения на конвой и администрацию, но в тюрьмах воров бросали к сукам, сук к ворам. Ряды таяли на глазах, преступный мир судорожно ис­кал выход из ситуации, в которую его загнала советская власть и менты, но почву для нее воры взрыхлили сами. Вспомните - высокий рейтинг чистоты Закона, во­йна с польскими ворами, ерши и развенчанные, угнетенные массы фраеров и мужи­ков...
Кровь лилась рекой, уже не Волгой, а Колымой, горы трупов загораживали горизонт и выход из этой ситуации. Как дальше жить, ни кто не знал, где выход ни кто ни видел, что дальше будет ни кто не ведал. Кроме хитрой советской власти. Всех победившая, она решила победить и воров...
 
 
                         Вход в Закон рупь, выход - два...
        Главное воровское    правило.
 
Глава семнадцатая. ПОСЛЕДНИЙ ВСЕРОССИЙСКИЙ СЪЕЗД ВОРОВ. ЗАКОН УМЕР - ДА ЗДРАВСТВУЕТ ЗАКОН?
 
Первая война против воров была короткой. Начавшись в 1954 году, она продли­лась до 1958-1959 г.г. Но По кровопролитию и ожесточенности затмила все три воровские войны. Счет погибшим шел на десятки и десятки тысяч... К тому же не брали пленных. Одним словом, все было подготовлено для следующего акта нашей драмы, и он описан в этой главе.
В отличии от первого съезда, когда преступный мир послал своих делегатов оформить то, что уже в общих чертах сложилось, данный съезд был организован лишь иерархами преступного мира, хотя принятое на нем решение напрямую касало­сь всех профессиональных российских преступников, всех советских заключенных.
На повестке дня стоял один вопрос - что делать? Извечный российский вопрос, терзавший и народовольцев, и анархистов, и большевиков... Не обошел он своей тупиковостью и преступный мир. Что делать? Как остановить бойню? Тем более бо­йня санкционирование из Кремля и ни какое решение схода не остановит ее. Ника­кое из обычных. Невольно, по мимо своей воли, люди, декларировавшие неучастие в политики, оказались замешаны в самой ее гуще. И это не только угнетало воров, но и подсказывало им о невозможности решить данную проблему известными им методами и решениями, требовалось что-то кардинально новое, неожиданное. И это решение носилось в воздухе...
Несколько человек, воров в законе, из делегатов съезда, по непроверенным да­нным, но как гласит уголовно-зековская молва-летопись, были завербованы на чем-то ментами. Они и произнесли вслух то, о чем другие уже догадывались. Что требует советская власть санкционированной ею бойней? О чем она так громко кричит, пускай иносказательно, но изо всех сил? Что ей нужно - что бы все пе­рестали воровать, грабить, убивать? На кого направлено острие этой санкциони­рованной войны?!!  Ответив на все эти вопросы, сразу получим точный и ясный ответ. Советская власть, советское государство, особой лютой ненавистью ненавидит За­кон.
То есть последнею, несанкционированную, нелегальную, неподдающеюся контролю, организацию... Последний оплот несоциалистического, некоммунистического, несоветского куска общества, социума не охваченного бредовыми идеями, неподконтрольного органам политпросвещения, чуждый всему советскому...
Я уже вижу скептические ухмылки и заявления, а где же доказательства данного заявления? Ну что ж, попробую обосновать. Просто с преступностью, с преступни­ками, с лицами совершающими преступления, даже в бесправной и беспредельной стране, как СССР, можно было бороться другими методами. Советская власть до эт­ого момента довольно таки успешно боролась с преступностью - срока в ДВАДЦАТЬ ПЯТЬ ЛЕТ (!!!), разветвленный правоохранительный аппарат, один из мощнейших в ми­ре (хотя бы по количеству людей в нем), масса милиционерских школ, институтов, университетов, подготавливающие специалистов, все более и более совершенствую­щееся законодательство (в сторону ужесточения), все это говорит об довольно таки успешной борьбе с преступностью, как явлением социальной жизни. И только сообщество Закон, со своей подозрительной иерархией и конспирацией, подпольной инфраструктурой и собственной жизнью, и самое страшное - с собственной идеоло­гией (!), бревном торчало в социалистическо-советском глазу, мешало успешно двигаться к полной и безоговорочной победе коммунизма. Над народом. Вдумайтесь - огромнейшее сообщество с совершенно чуждой идеологией прямо в стране победив­шего социализма. Ведь простые и всем понятные уголовники и лица совершившие преступления, все эти воры, грабители, насильники и даже убийцы, хотя и исповедовали чуждую социализму идеологию Закона, но во общем-то были всем понятны и просто оступившиеся люди, ну споткнулись на пути к коммунизму, с кем не быва­ет... А эти, целенаправленно распространяющие свое мировоззрение, подрывающие св­оей чуждой идеологией все святое... Со своим мерзким уставом да в наш социали­стический монастырь, то есть лагерь, лезут!
Вот этого советская власть ни кому не прощала, и как только освободились руки от уничтожения более мешавших поступи социализма,  мешавших жить и радоваться, то пришла очередь и воров.
Все это понимали собравшиеся на большой даче в подмосковном поселке Софрино, иерархи российского преступного мира.  Предатели-перевертыши плескали керосин на общий костер безнадежности,  трусливые и осторожные предлагали различнейших радикальнейшие меры и решения... Воры сидели за богато накрытым столом,   ясно ос­ознавая,   как власть вытекает промеж пальцев и на шее все туже затягивается пе­тля государства. Хоть и наброшенная какой-нибудь сукой. А ребра и печень холо­дили столь близкие ножи...
После долгих криков,  разговоров и прений,   воры в законе решили обхитрить со­ветскую власть.  Ведь они воры,  не ужели какую-то сранную и самозванную власть быдда,  фраеров и мужиков не обхитрят? Решение схода было следующее:
1.   Отменить Закон,   как сообщество,  организацию.
2.   Отменяются все структуры, упраздняются котлы-общаки,  сходы.
3.   Лица, желающие и дальше заниматься преступной деятельностью на свой страх и риск,  сравниваются с честными фраерами (уголовниками,  не входившими в Закон) во всех льготах как на воле,  так и в лагерях.
4. Прекращение преступной деятельностью не ведет за собой обязательность наказания,   это внутреннее дело каждой шайки и банды.
5.  Звание вор в законе сохраняется с целью разрешения спорных вопросов,  на период отмены Закона и донесения данного решения до всех членов Закона.
В этом,   последнем пункте и была заложена мина-хитрость воров.
Разъезжались с Софрина воры молча,  менты,   следящие за сходом,   практически пе­рестали прятаться,  несколько человек,  разыскиваемых всесоюзным розыском,   были арестованы прямо на выходе с дачи... Все это только укрепило воров в правильности только что принятого решения. Иначе всем бы была бы смерть.  Всему Закону.
Еще один аргумент в пользу того,   что советская власть боролась с Законом, как с сообществом,  а не с преступностью. Сразу после последнего схода воров,  перевозка сук и воров в лагеря с другой окраской,   если не прекратилась,   то пошла на убыль.  По нарастающей.  Всех удовлетворило решение схода.  Советская власть уничтожила последнею объединенную группу с чуждой идеологией, уголовники полу­чили право быть равными с бывшими членами Закона и безнаказанно (с точки зре­ния отмененного Закона)   заниматься преступностью,  не делясь ни с кем,  женится, работать,   если захочется или заставят,  исчезла угроза попреков или наказания за службу в армии,   связях с родными,  родственниками.  Можно было завязывать и развязывать с преступной деятельностью сколько хочешь,   сколько душеньке угодно, конечно не сразу и не везде установилось такое положение,  кое-где ему сопротив­лялись консерваторы тюремных шконок и лагерных юрсов,  но... Но новое всегда по­беждает старое.  Это вы уже наверно даже и по данной Истории заметили. Выиграли и бывшие члены Закона,   высшие иерархи и не очень высшие. 
Во-первых,  воры в за­коне не исчезли,  не смотря на вроде бы временный характер оставления данного звания (пункт 5). Да-да,   воры надурили власть,  но об этом,   как ни странно или наоборот,  что естественно,   она узнала лишь в шестидесятых годах. А до этого то ли опять руки не доходили,  то ли других дел было невпроворот - диссиденты,   та­тары крымские,   евреи,   гонка вооружений,   целина,  пьяный гегемон,  не желающий жрать то,  что дают (Новочеркасск,   Тбилиси и другие города). Не знаю. Но воры в законе остались живы, здоровы,   более того - не смотря ни на что,  ни на то что Закон почил в бозе,  как сообщество,   он остался здравствовать как идеология!
Это наверно тоже феномен - организация упразднена,  но ее идеология жива и цветет!
Да,   вся борьба советской власти оказалась напрасна (если не считать погибших преступников),  напрасной была война воров и сук,   первая война против воров, напрасны были жертвы со стороны сук и администрации (со стороны воров жертвы были обоснованы - точка зрения милиции),  напрасны были траты на лысых ученых из Института борьбы и профилактики преступности,   все было напрасно!
Воровская идеология,  пустившая глубокие корни задолго до решения схода об отмене Закона,   вся,  до последней точки и буковки,   спокойно осталась жить среди заключенных и уголовников.   Только по многим вопросам были отменены наказания, по многим,  но не по всем. А зачем наказания? Повинившийся сам себя наказыва­ет - если ты чист с точки зрения бывшего Закона,  а сейчас с точки зрения воровской уголовной чести и неписаного кодекса, то тебе и авторитет, и лучший ку­сок, и льготы, и лучшее место под тюремной лампочкой. Все как раньше. Если на­оборот, то и все наоборот... А зарвавшегося, рвущего не по рангу, не почину, то можно как и раньше, на перо. Хоть и нет Закона, раньше член Закона соблюдал чистоту нравов и неписаный кодекс не забоюсь, а за совесть, и все члены Закона следили друг за другом в плане морали, то буквально пройдя пять-шесть лет после отмены Закона, стали контролировать чистоту прошлого и настоящего всех стремящихся в блатные (это слово стало нарицательным), все уголовники, блатные и жулики. А ворам лишь осталось мудро и отчески поддерживать традиции бывшего преступного сообщества. Ворам в законе, которого уже не было... Ну а преступный профессиональный мир ни куда не исчез - преступники как были, так и остались, и инфраструктура, хоть и разорванная, потрепанная, но осталась, и связи, правда теперь перешедшие на личностную основу, но все осталось. Как до отмены Закона. Кто проиграл, кто не выиграл, кто не поимел ни чего от этих странных игр? Как всегда массы. Мужики. Стоило им попасть в зоны, как они активно включались в трудовой и созидательный процесс, под чутким руководством уже не членов Закон как ранее, а просто воров, жуликов, блатных. И так же как и раньше, с них со­биралась дань на передачу томящимся в штрафных изоляторах тех же блатяков, и для организации побегов, и для разных прочих нужд...
Закона не стало, он исчез, вместе с ним исчезли и сословные звания-масти, составляющие иерархическую пирамиду. Но осталась идеология и естественно, ей требовалась субординация и иерархия... В связи с этим возникли новые иерархические взаимоотношения:
Вор в законе - непререкаемый авторитет, третейский судья, хранитель и продолжатель воровских традиций, блюститель чистоты нра­вов, эталон чистоты воровской идеи, коронуемый на сход­ках воров в законе.
Вор - заместитель вора в законе по всем вопросам (почти) в случае отсутствия вора в законе.
Жулик, Блатной, Акула-грузчик-торпеда - все эти звания, соблюдались в основном в лагерях и тюрьмах.
Естественно, напрашивается вопрос, а куда делись профессионально-служебные характеристики функций лиц, приводимых в данном табеле о рангах. За исключени­ем первых двух иерархических ступеней, все остальные имели вес только в зонах и тюрьмах. На свободе профессиональный преступный мир, оставшийся верным канувшим Лету, правилам Закона, соблюдал иерархию лишь по отношению к двум высшим званиям, остальные располагались в неписаном табеле о рангах лишь согласно своему личному авторитету, безгрешности и весу в преступном мире. Не нося ка­ких-либо званий.
Ну а в лагерях и тюрьмах по-прежнему собирались сходы и котлы-общаки, короновались на воров и воров в законе, принимались в блатные и поручалась грязная работа фраерам, с тем что бы затем поднять их в акулы (наемные убийцы) и испо­льзовать по прямому назначению, завербовывались разными способами люди в шустряки (блатная шестерка)- позвать кого-либо, покараулить, проверить исполнение чего-либо. Все блатные зорко и бдительно следили друг за другом, что б ни кто из носящих высокое звание не замарался ни в чем, не стал на путь предательств, что б свято соблюдали законы умершего Закона, что б ни кто не уронил высокое звание вора и чистоты воровской идеи.
По прежнему, в воры и в воры в законе, короновались лишь самые чистые, не имеющие ни одного греха-косяка с точки зрения воровской идеи (смотри главу пятую), полностью соблюдавшие все принятое на первом воровском сходе-съезде и отмененное на последнем, для людишек. И по прежнему на воле воры в законе организовы­вали трудовой процесс по изъятию  денежных средств и ценностей, возлагая самую трудную и черную работу на более мелких воришек и блатяков, курировали целые регионы страны, собирая дань со всех, занимающихся «деловой» деятельностью (преступная деятельность и предпринимательство).
Ну что, на этом заканчивать? Так я же пишу не историю преступного сообщества Закон, а Историю российского преступного мира, а в случае с финтом насчет отме­ны Закона и сохранения как раз того, с чем советская власть боролась, воровской идеологии, История не кончается. Впереди еще много громких и тихих, грязных и не очень страниц и актов, действий и отделений. История продолжается.
 
 
        Будь проклята ты, Колыма,
        Что названа чудной планетой,
        Сойдешь поневоле с ума,
        Оттуда возврата уж нету.
             Народная примета.
 
Глава восемнадцатая. ВТОРАЯ ВОЙНА ПРОТИВ ВОРОВ.
 
Закон был упразднен - но уголовный мир во главе с бывшими иерархами преступного мира, а ныне непререкаемыми авторитетами всех уголовников в местах лише­ния свободы и почти всех уголовников и всех профессиональных преступников на свободе, ворами в законе, подхватил выпестованную, выстраданную во многих би­твах, выстоянную идеологию воровской чести и чистоты блатной... Конечно, и до отмены Закона, уголовники-фраера, мерялись друг с другом - кто блатней, авто­ритетней, используя критерии Закона, а не какие-либо другие. То есть даже сре­ди не состоявших в Законе, ценилось то, что ценно было в Законе. И наиболее ав­торитетный, блатной, чистый вор-жулик-блатной будет тот, кто меньше или совсем не имеет грехов по неписаному кодексу воровской чести. И это естественно, так как и членов бывшего Закона, и уголовников не входящих в него, объединяло не только общие цели и корни, не только средства для добывания и достижения этих целей, не только общий враг, но и самое главное - менталитет. Простой уголов­ник или еще не принят или не будет принят в Закон в связи с неполной чистотой или малым авторитетом, но менталитет у него почти полностью соответствует мен­талитету, сложившемуся у членов Закона. И это естественно, ведь члены Закона это люди не с Марса или из Америки, это те же уголовники, которые соответствуют критериям Закона.
Что есть менталитет, преступника, как входившего в Закон, отмененный ныне, так и не входившего в него? Ответ - вспомните приведенные мною в главе третьей характеристику и характеризующие признаки уголовных преступников и народа, населяющего бескрайние просторы России-СССР. Вспомните и сразу все поймете.
Народ и преступники - едины, то есть одно и целое. Просто преступники наиболее радикальная часть того же самого народа. А члены отмененного Закона - сливки этих радикалов.
К 1961 году советская власть стала мягче и гуманней. Срока лишения свободы (наибольшие) были сменены с двадцати пяти до пятнадцати. Правда, была введена вновь смертная казнь (расстрел) и за огромнейший ряд уголовных преступлений, но это временно и по просьбе трудящихся. По крайней мере так писалось в газетах.
Гуманная советская власть отменила в местах лишения свободы наличные деньги - только безналичный расчет, коммерческие столовые, вольную одежду, часы, фотоаппараты, велосипеды, патефоны и многое, многое, многое другое, из разрешенного ранее. Так же советская власть ввела раздельный, для мужчин и женщин труд на лесоповалах (так лирично описанный Анатолием Жигулиным, поэтом и неудавшимся коммунистом), этот фактор да плюс добавки к сроку и существенные, и расстрелы  за убийства в зонах предателей и стукачей, все это побудило заключенных-блатных в виде наказания ввести насилование провинившихся. То есть, так сказать полез­ное с приятным...
Преступный мир ожидали суровые дни. Эра расцвета и благоденствия осталась позади... Но российский преступный мир не унывал.
Цыганка с картами, дорога дальняя,
Дорога дальняя, казенный дом,
Быть может старая, тюрьма центральная,
Меня по новой ждет...
 
От последнего схода, отменившего Закон, пролетело семь лет с лишним. На экраны страны вышло масса фильмов об ушедшем в Лету Законе и его членах. Лживые и немного правдивые, героическо-романтические и жестоко-абсурдные - «Жизнь про­шла мимо», «Валет», «Заре навстречу», «Оборотная сторона медали», «По данным уголовного розыска», «Два билета на один сеанс» и другие. Множество было издано книг все об том же - «Сержант милиции», «Рассказы о милиции», «Чарвонец и другие», «Трудное дело», «Записки следователя». И множество, множество, множест­во других. Все эти книги и фильмы были объединены одним - по непонятным причи­нам, пусть зачастую лживо и извращенно, но все же во всей красе там был показан российский преступный мир. В том числе и Закон. И . якобы уже ушедший и сегодняш­ний (на то время). С мелкими деталями, с огромным количеством фольклора и описа­нием нравов и обычаев... Конечно, оправданием служило то, что для экзотики и ще­котания чувств, требовался блатной антураж. Но молодежь с удовольствием впиты­вала эту романтику, подкрепляя ее, романтику, с экранов, романтикой подворотен. Молодежь эта, подрастая, пополняла ряды отмененного, но не исчезнувшего Закона, ряды профессиональных преступников. Или просто советских уголовников.
Автор данной Истории, не против таких фильмов, более того - в ранней молодости автор и сам не избежал тлетворного влияния так называемых воровских идей, столь чуждых советскому человеку, идей этой псевдоромантики. Просто я считаю, что вре­мя для таких фильмов и книг было выбрано неудачно, и если кто-то там, наверху, на Кремлевском Олимпе, хотел достичь обратного эффекта, то он глубоко просчитал­ся. Результат отмечен полу признаниями и косвенными намеками юристов сверху, что в страну пришел всплеск. И не дето рождаемости, не производства товаров народно­го потребления, а преступности.
Опять по пятницам пойдут свидания,
И слезы горькие моей родни...
 
А на всплеск преступности советская власть ответила террором.
Впервые за всю историю российского преступного мира, государство и правоохранительные органы заинтересовались не конкретными преступлениями определенного субъекта, ни его связями в преступном мире, а его менталитетом, внутренним ми­ром, его личностным «Я». Советская власть с дворян и интеллигенции, с крестьян и инакомыслящих, с врачей, писателей и евреев, соизволила перевести взгляд и об­ратить внимание на воров в законе. Естественно, только самые непроходимые тупицы могут порадоваться данному факту и возгордится страной, которая еще в шестидесятых годах решила изучить данный феномен... Кто вам сказал, что изучить? Обратила внимание это значит обратила внимание, а не изучение каких-то там факторов-причин. Что, советской власти бо­льше делать не хрен, как ворье изучать?!  Дел по маковку, а тут еще эти, с воро­вской идеей лезут!..
Как и все в советской стране, объект, на который положило око государство, подлежит уничтожению. Помните, один босяк и бродяга, выбившийся в писатели, сказал: Если враг не сдается, то его уничтожают...
Я конечно понимаю, если конкретный преступник совершил определенное, конкретное преступление и это доказано следствием и судом, то вынесите ему определенное на­казание, предусмотренное законом. Но наказывать человека за то, что он имеет ка­кие-то принципы (даже идущие в разрез с обще принятыми в данном обществе), наказы­вать человека, преследовать его за то, что он вместе с другими считает себя во­ром в законе и гордится этим званием... Скорей здесь место психиатру, если коне­чно субъект опасен для общества. Ведь иметь какое-либо самозванное звание не яв­лялось преступлением даже в такой беззаконной стране, как СССР. Но кто вам ска­зал, что в СССР соблюдаются законы? Один пример - долгое время угоны самолетов не преследовались в СССР по закону, то есть не было статьи в уголовном кодексе, но людей за угоны сажали - один судья судил за хулиганство и давал три года, дру­гой за бандитизм и давал пятнадцать... Хотя статьи не было. Вот и пришлось, как не хотелось, но сказать очевидное - в СССР иерархи преступного мира преследовали­сь не только за конкретные преступления, не только за какие-то там принципы, хотя и это уже беззаконно, но и за звания. Тем самым преступники вольно или невольно были поставлены в один ряд с белогвардейцами, участниками антисоветских мятежей и восстаний, диссидентами и прочими врагами советского режима. К досаде воров и возмущению (возможно прозвучащему после этой книги) последних, то есть врагов режима. Идейных врагов режима. Увы, слов из песни не выкинешь. Естественно, не всех пре­ступников преследовала гуманная советская власть, лишь воров в законе.
Кабинет начальника Тобольской тюрьмы, исправительно-трудового учреждения тюремного режима.   За столам сам хозяин,   перед столом гость из  далекой Москвы.  По погонам равный хозяину,   но по должности намного   выше.  Из Главного управления исправительно-трудовых учреждений,   преемник ГУЛАГа.  И поэтому начальник тюрьмы вроде  бы  сидит,   но как бы навытяжку.  Разговор идет  секретный.
-Ваше учреждение выбрано из множества других, как самое жесткое, где наилучшие образом относятся к идеи перевоспитания преступников и наиболее правильней ее понимают.   Контингент уже  этапирован?
-Так точно,   товарищ полковник.   Последних привезли  позавчера.
-Ну  что ж,   завтра и начнем.
 
Вора в законе вызывали  в кабинет начальника и предлагали подписать отказ   от звания  «вор  в законе» и  обращение  к братве  с предложением отказаться от  отживших воровских идей  братства и чистоты.  В случае  отказа,   в данном конкретном случае, виновный лишь  в том,   что играв в социальные игры,   заигрался и на  предложение  поиграть в другую игру,   ответил отказом,   проходил следующие круги  советского ада.
1. Человека помещали в камеру,   где  содержались заключенные-осужденные,   с  точки зрения администрации - вставшие на путь исправления,   с точки зрения заключенных - суки,   козлы и кандидаты  в мертвецы,   с точки зрения непредвзятого юриста -  прес­тупники,   совершающие преступления в местах лишения  свободы. Там человека систематически избивали,   ломали пальцы и ребра,   отбивали почки, се­лезенки и мочевой пузырь,   выбивали  один глаз,   когда разрешала администрация - насиловали. Пресхата.   Естественно,   воры в законе люди  в основном гордые и  с  са­момнением,   поэтому  каждое помещение  вора в законе в пресхату  кончалось  битвой. И не  всегда победой  «сук ментовских»...    
2. Человека помещали на неопределенное долгое время в сырой, холодный, бетонный карцер-мешок, с питанием без графика. То есть на усмотрение администрации. Плюс антисанитария,   клопы,   вши,   желтуха и прочие радости  советских карцеров.
3.  Человеку  сообщали,   что про него пущена  среди преступников-заключенных «пара­ша»,   то есть ложный слух,   что он подписался,   ссучился,   скурвился,   стал ментом-козлом. То есть ему  остается два выхода:   подписать,   что требуется или  вешатся. Веревку  гуманно выдавали... Но  вешатся не разрешали.  В последнею секунду  снимали.
4.  Человека держали в одиночке  бесконечно долго, без  связи с другими заключенными,   без  газет и прочей роскоши.  Живой мертвец.
5.  Периодически человеку напоминали,   что такое  больно -  одевали  смирительную ру­башку,   затягивая ее так,   что вылезали фекалии,   забивали  сапогами  почти до  отка­за наручники, избивали до  бессознательного состояния,   ломая  все,   что ломается.
6. Систематическое издевательство -  конвой-дубаки и  оперативники испражнялись и плевали на человека,   не  водили  в баню по месяцу  и  более,  давали  соленую рыбу и предлагали пить из  канализации...
7. В случае  содержания не в карцере, а в камере  с аналогичными субъектами, дава­лось пониженное питание -  официально ровно половина,   чем тюремная норма,   но неофициально это  все раскрадывалось хозобслугой и  офицерами;   по распоряжению оперчасти  в некоторых тюрьмах,  например Златоустовской,  Красноводской и некоторых других,   выдача хлеба  была не 400  грамм на сутки,   а двести...
8.  Когда кончался  срок,   законный,   полученный за  конкретные уголовные преступле­ния,   то человека вызывали  в спецчасть и предлагали на  выбор расписаться - или на отказе  от звания или на  продлении, срока на пять лет  без  суда и следствия.   Так сказать -  за Москвой.   Отказ  подписать любую бумажку  суть дела не менял,   как в добрые  сталинские  времена человек просто получал добавку ни за что,
9. Человека просто убивали. И заключенные вставшие на путь исправления и помога­ющие администрации, загнать остальных туда же,   и конвой с администрацией.  Но если следовать правде,   то убивали редко -  так как это наиболее легкий путь.  А советс­кая власть и  большевики-коммунисты против легких путей.   Тем более для  преступни­ков.
Я уже  слышу разгневанный рев разъяренной толпы,   осатаневшей  в праведном гневе -  доказательства,  доказательства,   доказательства!!!
Конечно, можно привести массу фактов и примеров из  разоблачительной литературы перестроечной и  пост перестроечной эпохи,   но я догадываюсь - изменившие делу  веч­но живого не являются для моих оппонентов праведными  свидетелями;     можно конечно привести примеры из многочисленных свидетельских,   зековских показаний-рассказов,  но тоже  бездоказательно - я это сам понимаю. Остается найти хотя бы одного свидетеля, устраивавшего гневных поборников справедливости и противни­ков клеветы.  Свидетеля,   чьи показания являются весомыми,   потому что он из лагеря моих оппонентов. И такой есть!
Уже упоминаемый мною Ахто Леви,   бывший вор-грабитель-бандит-убийца,   прослав­ившийся массой побегов,  написавший массу книг (одна хуже другой), самые известные «Записки Серого Волка» и «Синяя птица»,  завязавший с преступной деятельностью,  принятый не только в Союз писателей СССР,   но и в Институт борьбы и пр­офилактики преступности,  разъезжающий по лагерям и тюрьмам СССР в качестве лектора и живого примера,   заслуживший высокое звание «всесоюзная сука»... Ныне почивший в бозе.
Ну как,   весомый свидетель? Я думаю - достаточный.   Так вот, Ахто Леви в книге «Записки Серого Волка»  вспоминает,  что толчком и побудительным мотивом-первопричиной для него в деле вставания на путь исправления,   было следующее - в тюрьме он был помещен в камеру к опустившемуся до животного состояния человеку,  не желавшему давать подписку-отказ  от воровского звания,  а поэтому содержащегося «за Москвой» без выхода... Кличка Бык, огромной физической силы,  не растрачен­ной в тюрьмах и лагерях,  переставший мыться и бриться,  любимым занятием сокамер­ника Ахто Леви,   этого Быка,   было плевать смачно-смачно в стенку напротив,  под которой спал или лежал наш герой-свидетель... И убоявшись судьбы Быка, увидев в нем самого себя,  свою судьбу будущую, Ахто мгновенно встал на путь исправле­ния. Вот так то надо исправлять преступников,   показал им опустившегося челове­ка,   сказал,   что это и тебя ждет,  голубчик,  и все. На все готов бывший вор и бандит. А не какое-то там осмысление-раскаяние и химера-совесть...
Так вот,  я думаю,   всесоюзной суке можно верить,   он сам прошел все круги ада и  с позволения свыше немного рассказал об этом. Это свидетель с другой стороны.
Началась вторая война против воров. Советская система вспомнила или увидела свое упущение в деле чистки и сплачивании народа, искоренении инакомыслящих и чуждой идеологии, и решила наверстать упущенное. Воров в законе проводили по всем девяти кругам ада, описанным мною выше, а в местах лишения свободы, по ре­комендации все того же Института борьбы и профилактики преступности, были соз­даны СЕКЦИЙ ВНУТРЕННЕГО ПРАВОПОРЯДКА,   сокращенно СВП.
...Я сегодня поймал чифириста,
Запишите меня в СВП...
 
Что такое СВП? Это псевдообщественная организация (как и все в СССР),  состоящая из лиц,   вставших на путь исправления и помогающие администрации исправительно-трудовых учреждений в наведении должного порядка в лагерях.  То есть те же суки,  но организованные в группы администрацией. И методы у новых сук бы­ли новаторские.  Они уже не резали воров и блатных,  а помогали гноить их в изо­ляторах и бараках усиленного режима  (БУР).  На все хозяйственные должности в зонах стали назначаться лишь заключенные,  состоящие в СВП или какой-нибудь род­ственной ей организации-секции,   благо их развелось,   как тараканов или вшей.  Новые суки,  активисты,   стали следить за блатными и доносить о любом беспорядке оперчасти и администрации,  дежурить в горячих местах зоны (магазин,   санчасть, школа и прочее), участвовать в самодеятельности и строительстве,   вспашке кон­трольно-следовательной полосы и прочая.  Появились и чисто ментовские,   сучьи, красные зоны,  где отрицаловка-блатные - лица не вставшие на путь исправления или просто не поднимались в зоны,  шли в отказ и содержались в ШИЗО (штрафной изолятор)   или БУРе.
То есть советское государство решило извести не только иерархов российского преступного мира, но и подорвать основу-почву, питающею ее - идеологию. Вмес­то того, что б искать первопричины самой преступности и устранять их, советс­кая власть решила искоренить идеологию и носителей ее - воров в законе, блатяков, жуликов. Гораздо легче бороться со следствием, а не с первопричиной. Но загнанная вовнутрь болезнь не проходит сама.
Новоявленных сук-активистов стали резать,  душить,  насиловать,   суки изо всех сил стучали и когда можно было,   помогали администрации убивать блатных,  естественно, найдутся среди читателей люди, пожелавшие поправить меня или даже одернуть, мол люди решили порвать с преступным прошлым и так далее. Но... Но самый большой процент рецидива и   рецидивистов был среди лиц, состоящие в активе, и причина проста - за стукачество и помощь в наведение порядка, адми­нистрация предоставляла массу льгот для досрочного освобождения. Лично я встр­ечал бригадира, мента, суку, активиста, к своим 42 годам имевшего восемнадцати (!) судимостей и всего шестнадцать лет отсиженных. Привет тебе, Шамов Анатолий! Вот и думайте, что хотите. К тому же почему-то эти вставшие на честный путь и декларировавшие - честный труд дорога к дому, запомни сам и скажи другому, норовили на теплые места залезть, а не к станку встать или на лесоповал с пилой. Ну и к тому же администрация и
оперчасть за доносы и сведения платила - чаем, деньгами, продуктами, наркотиками, водкой. А где корысть, там и обман, туфта. И зачастую суки придумывали то, чего не было. Лишь бы чай дали.  И пролазило...
Никита Сергеевич Хрущев пообещал советскому народу не только коммунизм в 1981 году, но и показать, нет, не кузькину мать, это он обещал показать американцам, советским людям он обещал показать последнего преступника, но не оговорил дату. В зонах и тюрьмах хохотали воры.
В шестьдесят пятом самого Хрущева уже съели, а новый бровастый генсек Ильич ни чего такого уже не обещал и поэтому слова о последнем преступнике забыли, достаточно было того, что сам товарищ Щелоков, министр МВД (еще не застрелив­шийся тогда) заявил с высокой партийной трибуны:
-С профессиональным преступным миром и профессиональной преступностью покончено, товарищи! (Аплодисменты бурные и продолжительные, переходящие в овации).
То есть жить вновь стало лучше, жить стало веселей... Воры снова хохотали, хо­ть и сквозь слезы.
А что же война, кто победил, чем закончилась, какой результат? Да ни чем не кончилась, перешла из активной фазы в окопную. Воров советская власть уничто­жить не смогла. А воры не могли победить могучую и непобедимую родину всех уг­нетенных и так далее. И в начале семидесятых начали выпускать тех воров в за­коне, у кого кончился срок. Добавочный, пятилетний, за ни за что. А по зонам стали возить фильмы с титром «Для служебного пользования». Про воров в законе, порвавших с темным прошлым. И было всего таких фильмов пять, так как советск­их заключенных часто возят-перевозят по зонам и можно обмениваться информацией. Всего пять фильмов про пять отступников... И я те фильмы сподобился смотреть. Отвратное зрелище, скажу вам прямо. Препаскуднейшее. Предательство есть всегда предательство.
Профессиональная же преступность, с которой было покончено, крала, грабила, томилась в тюрьмах и лагерях, резала активистов и насиловала стукачей, бежала на волю и вновь крала и грабила. Ее многочисленные помощники - фраера-уголовн­ики, жулики и блатяки, крали, грабили, убивали, не вставали на путь исправле­ния в зонах, противодействовали мероприятиям администрации по наведению поряд­ка, резали и насиловали активистов... Одним словом, все вернулось на круги своя.  Впереди был Застой.
 
 
Денежки лежат в чужом кармане,
Нам достать их пара пустяков,
                     Деньги ваши,
                     Будут наши,
                    На долю вора хватит дураков...
                                   Воровская истина
 
Глава девятнадцатая.  СОВСЕМ КРОХОТНАЯ ПЕРЕДЫШКА В БОЛЬШОЙ ИСТОРИИ.
 
За плечами российского преступного мира была огромнейшая (по событиям)   и ми­молетная (по сравнению с историей человечества)  История. В ней было все - вой­ны и социальные потрясения  сравнимые с революциями,   переворотами и бунтами, были сами перевороты и бунты,   объединения и распри,   войны за власть и войны за выживаемость... Не было,  практически,  лишь того,  для чего и существовал россий­ский преступный мир. Не было нормальной воровской жизни,   с радостями и горем, трагедиями и смешными случаями... Конечно,   все было,   красть и грабить,   обманы­вать и радоваться преступный мир вроде бы не забывал,  но... Но буквально с само­го рождения российский преступный мир терзали шекспировские страсти,   вновь прочитайте или хотя бы пробегите предыдущие главы глазами - страсти и кровь, пре­дательство и кровь,   война и кровь... Как в плохом бульварном романе.
Примерно с начала семидесятых годов советская власть,   правоохранительные органы,   советское государство,   как будто перестали замечать воров в законе, иер­архов преступного мира,  лиц,   придерживающихся воровских законов.  Нет,   это не значит,   что преступников перестали ловить и наказывать за совершенные преступ­ления.  Просто государство временно отложило решение вопроса об носителях чуж­дой идеологии как будто на более позднее время.  Основными причинами данного феномена,   конечно был целый комплекс причин.  Но и как во всех случаях,  можно выделить основные.  Я считаю -
во-первых,  государство обратило внимание на нес­кончаемый поток воров в законе. Новые иерархи короновались в тех же учреждениях,   где ломали старых. Короновались старыми...
Во-вторых,  на свободе,  именно в это время, у советского государства и без  воров был полон рот забот. Диссиденство и зачатки национализма,   как положительного,   так и отрицательного, голодные бунты, писатели пишущие на Запад и баптисты... Врагов много,   власть одна. 
В-третьих, как я уже писал, произошел парадокс-метаморфоза - Закон умер, но его идеология не только осталась жить, но и даже расцвела. Это было бы забавно, если б не было бы трагично. Для страны, общества, народа. Из лагерей и тюрем, начав еще во времена Сталина, затем в огромнейшем количестве и с огромнейшей силой, во время хрущевской оттепели, когда десятки и десятки тысяч человек вернулись домой из лагерей, победно и неуклонно шествовало в повседневную жизнь самое верное учение в мире, самое справедливое (в советском обществе), самое жизнеспо­собное, самое подходящее. Находящее живой отклик и участие у широких масс и самое страшное - у молодежи. Огромнейшая часть советской молодежи была просто пронизана воровской идеологией, жила по законам этой идеологии, можно сказать - дышала ею. Факты в стат­истике, которая была засекречена, но заключенные ощущали эту статистику по переселенности тюрем и зон,  то есть на собственной шкуре.
Часть учащихся школ, практически все учащиеся профтехучилищ,   часть учащихся техникумов, малая часть студентов высших учебных заведений,  рабочие строек (в связи с контактом с лицами освобожденными условно-досрочно и направленные на стройки народного хозяйства,   то есть на те же стройки),  рабочие заводов (особ­енно не военно-секретных)   и многие,  многие,  многие другие пополняли армию уго­ловников,  имея за плечами не только знания об идеологии преступного мира,  но придерживаясь ее,  равняя свою жизнь по ней. Даже в вооруженных силах СССР были сильны воровские традиции:   конвойные войска (ВВ -  внутренние войска)   общались со спецконтингентом,   в строительные войска стали брать судимых за мелкие прес­тупления,  но уже отсидевшие один раз...
А государство,   в свою очередь,  делало все,   что бы помочь молодежи получить прививку идеологии преступного мира. Для тех кто плохо учился и плохо вел се­бя в быту,   а так же совершил преступление,   но был младше четырнадцати лет от которых начиналась уголовная ответственность, бы­ли созданы спецшколы.  Учреждения закрытого типа, официально не тюремного, но фа­ктически ярко выраженного тюремного.  Детей туда можно было помещать с  восьми лет (!),   без  суда,  на один год.  Если не исправился - продлевать еще на один год... Детей туда прятала комиссия по делам для несовершеннолетних при райисполкомах и поселковых советах. В дополнение к спецшколам воз­никли  спецучилища точно таково же типа,   где ко  всему  еще и  специальностью одарят... Гуманизм. Кроме эт­их специфических учреждений,   с 1961 года советское государство создало стройную систему подготовки молодых кадров для уголовного мира.  С 14 лет лицо,   совершившее определенное преступление,  могло быть осуждено сроком до десяти лет в зависимости от совершенного и направлялось в воспитательно-трудовое учреждение общего режима,   где под­ростку прививали необходимые трудовые навыки.  В случае совершения преступления в колонии или после освобождения,  но до достижения совершеннолетия,   подросток вновь осуж­дался и направлялся в воспитательно-трудовое учреждение усиленного режима. Ну а затем,   по достижении совершеннолетия,  новый и подготовленный кадр чаще  всего про­ходил обыкновенный путь советского человека - исправительно-трудовая колония об­щего режима,  исправительно-трудовая колония строго режима,   признание судом рецидивистом и направление в колонию особого режима. Обратите  внимание - из названия исчезло слово исправительная и трудовая. А для разнообразия - учреждение тюремн­ого режима,  ну и что бы жизнь не казалась малиной - в зонах БУР,  позже переиме­нованный в ПКТ (помещение камерного, типа)   и естественно всем известный карцер ШИЗО (штрафной изолятор) с питанием через день - один день пониженная норма,  на другой день лишь кипяток и хлеб, нормы утверждены МВД по согласованию с Минздравом СССР... Все это вместе создава­ло такую школу мужества,  что прошедший ее полностью или частично,   получал огром­нейшую прививку-заряд воровской идеологии на всю жизнь.  Хотя Закона и не было...
Но кроме грустного в жизни воров-уголовников-профессионалов,   было и радостное. В эти годы,  не смотря на все потрясения,   пережитые российским преступным миром, ря­ды ее пополнялись не только молодыми кадрами или кадрами из регионов, приобщен­ных к цивилизации, но и старыми проверенными кадрами,   которые советская власть не смогла сломать и соизволила выпустить на свободу. На волю выходили воры в за­коне,  не сломленные террором и беспределом,   злые до радостей вольной жизни. И это время как раз отмечено огромнейшим,  нескончаемым рядом краж,   виртуознейших и громаднейших, дерзайших и хитроумнейших, вошедших в анналы как советского кинематографа, так и в устный эпос преступников и заключенных. Естественно,  литература не ос­талась  в стороне,   приложила все свое умение в освящение данных фактов. И что самое интересное - не смотря на различие окончаний в литературе и кинематографе по сравнению с аналогичными историями в эпосе,   в остальном полная идентичность... Это дает повод считать данные преступления, не мифом,  а реальностью.
Серия нераскрытых краж среди артистической элиты г.Москвы,  кража из Третьяков­ки, обкраденный ювелирный магазин в Омске,   в свое время громкое дело в Пушкинское музее,  не хватит ни бумаги,  ни времени описать хотя бы более-менее значительные преступления, совершенные в то время. Воры в законе объединялись, сколачивали шайки в составе десяти-двадцати-тридцати человек, использовали грузовой транспорт, документы на якобы перевозимый товар, сбыт шел на широкую ногу... Милиция была в шоке...
В тюрьмах и зонах короновались новые воры в законе,  новые кадры. Из  проверенных ворами и подготовленных государством. По тобольским, новочеркаским,   златоустовским, красноводским крыткам (учреждениям тюремного режима) и зонам особого режима прокатилась целая волна коронаций. Из уголовников,  честно несущих крест чистоты воровской идеи,  традиции и романтики, короновались на сходах-толковищах воры в законе. Закона не было,   воры остались. Типичная картина. В зоне особого режима или в тюрьме,  где ни будь в районе поляр­ного круга, Северного Урала или раскаленной туркменской пустыни,   в карцере или в камере собирался цвет данного учреждения, цвет зоны или тюрьмы. Администрация данного учреждения не только не пресекала,  а наоборот - способствовала.Тут и деньги замешаны, угроза бунтом-массовыми беспорядками, и личной безопасностью... Все намешано в этой жизни, как и бывает, и поэтому лучше не мешать. Цвет собирается обсуждать кандидатуру. Хотя что там обсуждать -  воровской почтой,   через   едущих на облбольницы,  направлены ксивы-записки с запросами по душу кандидата. И получены ответы. Как в телефильме «Семнадцать мгновений весны» - характер нордический, вы­держанный, порочащих связей не имеет... Точно так и тут - порочащих связей не имеет, работой и женитьбой не  замаран, в армии не  служил, по лагерям и тюрьмам харак­теризуется положительно,   по воле так же, может организовать трудовой процесс как в лагере, так и на воле, голова верховодит над кулаками, всеми известен и уважаем...
Старый и уважаемый вор в законе пожимает руку соискателю, коронует его невиди­мой короной, иногда дает новое воровское имя. Запястье не режут уже давно... Ве­сть об этом расходится и рассылается по всем лагерям, тюрьмам и пересылкам. На­шего полку прибыло, бойтесь суки, наше дело правое, бойтесь бляди, мы победим!
Как раз примерно в это время возникло интереснейшее явление. В тех тюрьмах и зонах, где не было воров в законе, стали появляться самозванцы.
Самозванцев нам не надо - бригадиром буду я!..
(Шутка)
 
Но те самозванцы, про которых я хочу сказать, отличались от всех предыдущих самозванцев (от лже-Дмитрия до детей лейтенанта Шмидта), как земля от неба. Они не назывались ворами в законе, но за счет собственного авторитета, отличного знания лагерно-тюремной жизни (так как за плечами не один отсиженный год), хра­брости, ума, изворотливости не меряно, то они становились «авторитетами» в дан­ном месте - лагере, тюрьме, так сказать «неформальным лидером». Слава про них шла по всем пересылкам и лагерям. Воры в законе стали называть таких некоронованных королей - «свояками». Естественно, всю их подноготную проверяли и если она кристально чистая, то зачастую свояков короновали даже заочно или просто присылалась ксива об правильности свояка и наказ преступному люду об поддержке его. Если же прошлое было замарано, такого свояка обзывали самозванцем и посылали за ним топор. Но частенько вокруг такого непризнанного свояка-самозванца уже объединились блатные и им не очень хотелось расставаться со своими привилегиями, так как за такой грех - не разглядели самозванца, их всех ждало развенчивание из блатных... И иногда зоной или тюрьмой правил самозванец не признанный ворами. Таких, в отличии от сво­яков, называли «прошляками». Но правили прошляки по тем же самым законам, что и свояки... А когда приезжал этапом настоящий вор или появлялся чистый свояк, то вспыхивали локальные боевые действия. А в зонах и тюрьмах всегда найдется много блатных, недовольных или обделенных прошляком. И потому «пехоты» и «акул» все­гда было с избытком. Истина восторжествовала, убитых хоронили, виновным добавля­ли срок, развенчанные скатывались в «"черти» - тюремно-лагерная масть-каста для рабов.
В это же самое время и на свободе прокатилась волна коронаций в воры в законе. И так же ксивы об этом радостном событии отправлялись во все тюрьмы и лагеря. Так как тюрьмы и лагеря были нормальной территорией для проживания... Рука не устава­ла переписывать ксивы - вор в тюрьме давал команду переписать ксиву блатным сто­лько раз, сколько требовалось, по количеству зон и тюрем в области.
Но как всегда, и эта передышка была короткая.
 
 
Меж сосен стройными рядами,
Бараки темные стоят,
Там за железными дверями,
Друг друга люди заживо едят.
Живые трупы на постелях,
Кругом царит паразитизм,
А воспитатели в шинелях
Толкуют им про коммунизм...
                                                                                                                        Лагерная правда
 
Глава двадцатая. ТРЕТЬЯ ВОЙНА ПРОТИВ ВОРОВ.
 
Пришли семидесятые годы, весь советский народ во главе с партией незаметно вползал в то, что позднее назовут Застой. С телевизоров, да! с телевизоров уже гремела эстрада и вот-вот должна была ворваться хулиганским ветром Великая Алла Пугачева... Где-то на задворках социализма гнили прозападные отбросы - хиппи, рокмузыканты, художники-авангардисты, писатели-формалисты, поэты-сюрреалисты... И прочая шушера. Правительство мелкого государственного деятеля Л.И.Брежнева громко крича о развитом социализме и ликвидации почвы для профессиональной пре­ступности, ввело в УК новую статью - 77 прим. Срок от восьми лет и до расстрела... Вы думаете, эта статья была направлена против поднимающего голову диссиденства или крупных валютных преступлений? Какой чистый наивизм, аж слезу вышибает от умиления. Статья 77 прим Уголовного Кодекса была направлена против организаторов массовых беспорядков и групп, противящихся мероприятиям администрации колоний по наведению порядка, противодействия лицам, вставших на путь исправления. Ну насчет массовых беспо­рядков все понятно, кто же с этим спорит и если не смотреть в корень, то есть не искать первопричин данных массовых беспорядков (плохое питание, тяжелая ра­бота без отпусков и зачастую без выходных, террор со стороны администрации, обкрадывание заключенных администрацией...), то статья нужна. Бунт - он есть бу­нт. Ну а вот - «организация группировок, вовлечение в них заключенных, с целью противодействия мероприятиям...», тут возникает ряд вопросов и невольных срав­нений. Люди дружат в зоне, приятельствуют, на жаргоне «хавают вместе», едят то есть, это как? Если вместе собрались поесть активисты, то все в порядке, а вот ежели собрались «лица, не вставшие на путь исправления и отрицательно от­носящиеся к мероприятиям...»? Это ж сговор на лицо или рыло, заговор! А это уже в истории советского государства, было. И по отношению к троцкистам-фашис­там, и по отношению к другим. Но что бы по отношению к ворам... Преступникам... Неужели так страшны сильной советской власти эти архаичные обломки Закона, ес­ли к существующим статьям понадобилось еще новую, специальную придумывать?..
Указ об статье 77 прим широко не печатался, по этой статье суд происходил без приглашения адвокатов, процедура была облегчена.
Так была объявлена и началась третья война против воров, против профессионального преступного мира. Опять, вместо того чтобы искать корни и ликвидировать первопричины и предпосылки, решили ликвидировать следствие. Ведь так действительно легче. На первый взгляд.
В зонах жулики и блатяки, создававшие группировки и отрицательно относящиеся к мероприятиям администрации в наведение порядка и исправлению осужденных, суди­лись и приговаривались к срокам. В основном к пятнадцати годам... На первые пять лет везлись в учреждения тюремного режима. То есть на девять кругов ада. Я не пытаюсь разжалобить читателей, действительно - это были во­ры, грабители, убийцы, в местах лишения свободы совершившие не одно убийство, не одно изнасилование и избиение, но... Но нельзя победить зло злом... И по от­ношению к преступникам нужно и должно соблюдать закон.
К этому времени уже не в одной зоне не было ни одного вора в законе. Все иер­архи российского преступного мира попрятались в крытые, то есть тюрьмы. Так как не осталось ни одной колонии (кроме колоний особого режима), где бы не был актив, СВП. А по законам ушедшего в небытие Закона, воры в законе обязаны резать сук... Но активистов было много, за них давали расстрел, и воры в законе нашли для себя выход - они просто не поднимались ни на одну зону, ни на красную, сучью (с преимущественным преобладанием актива), ни на черную, воровскую (где актива было меньшинство и правили бал воры-жулики). Администрация област­ных УИТУ и республиканских, этапировали воров в законе в тюрьмы, где они так же проходили все девять кругов советского ада...
Часть отрицаловки, не желая гнутся и ломаться, подчинятся администрации и ак­тиву, уперлась рогами и подняла братву на бунт против блядей и сук (по воровс­кой терминналогие «блядями» стали называть активистов, ни когда не бывших в За­коне, ни когда не придерживавшихся законов сообщества, просто уголовников, в зонах ставших активистами). Сначала расстрелы в зонах из автоматов и пулеметов, затем девять кругов ада, суд и расстрел в подвале, уж не знаю из чего.
Война шла на смерть, а не на живот.
 
Но советской власти показалось всех привычных боевых действий мало, и она решила сделать ход конем.
Всех воров в законе и часть жуликов-отрицаловки, осужденных по статье 77 прим после прохождения девяти кругов ада и пятилетнего тюремного срока (если кто и выжил после голода, холода, побоев, прессхат и террора администрации), везли на восток, на всем известную реку Колыму.
Здесь, среди холода и тайги, советская власть создала спецзону особого режи­ма, не подчиняющийся даже местному УИТУ, только непосредственно Москве, Такая особенная особо особого режима зона...
Сейчас пойдет рассказ, который закономерно вызовет у особо рьяных правдоискателей порыв бурного гнева с захлебом. Поэтому спешу сообщить следующее - все сведения получены очень простым способом. Ни смотря на всю секретность, советская хитрая власть перехитрила саму себя, если не сказать более грубо и точно. Эту суперсекретную зону обслуживали обыкновенные зеки-активисты, правда имею­щие огромнейшие срока - от десяти и выше, но все равно когда-нибудь кончающие­ся. Вот эти то зеки-обслуга, освобождаясь и вновь попадая в зоны, рассказала всю правду и ужас.
Почему советской власти потребовалось в секретной зоне создавать обслугу из активистов? Да потому что местный контингент, собранный со всего Союза, не же­лал сам себя обслуживать...
Итак, где-то в верховье реки Колымы, где зимой изредка бывает -50, а иногда и к -70, и где зима длится по метко замеченному в народе выражению:
Колыма, Колыма,
Южная планета,
Двенадцать месяцев зима,
Остальные лето.
 
Так вот, именно там, вдали от железных дорог, жилых поселков и других зон, силами заключеных-активистов, в кратчайшие сроки, был воздвигнут нетипичный советский лагерь. В нем напрочь отсутствовала какая-либо инфраструктура производ­ства, клуб, магазин, школа, профтехучилище и все прочие мелкие радости, кото­рыми коммунисты баловали народ. Народ за забором. Одним словом, курорт для тунеядцев. И где-то с середины семидесятых, совсем в не торжественной обстановке, он был открыт и ст­али прибывать постояльцы.
Возраст - от двадцати трех-двадцати пяти до восьмидесяти. Социальное положе­ние - воры в законе, воры, жулики, блатяки, лица не вставшие на путь исправле­ния и отрицательно, ну и так далее. Отсижено (по этому сроку) - пять-семь лет в учреждениях тюремного режима. Срок - пятнадцать лет. Идеология - ярко выраженная воровская.
Конвой был из лиц, не понимающих русский язык. Администрация - не ниже майора, к тому же в чем-то провинившиеся перед советской властью и желающие иску­пить свою вину чужой кровью. Начальник колонии - генерал-майор Иванов (псевдо­ним), это признают все, даже офицеры внутренних войск. Ближайший поселок в ше­сти километрах, тоже только что отстроенный, жители - семьи администрации-офицеров и конвоя-охраны. Вся прилегающая территория окружена кордоном войск ВВ,  усилены десантной частью. Рядом зона усиленного режима для обслуги. То есть для тех, кто будет варить и кормить, стричь и обшивать, мыть и стирать постоя­льцев особо секретного курорта...
Двенадцать бараков, длинных и низких, из тяжелых сырых лиственниц, посередине вдоль всей длины,   коридор,  в который выходят железные двери камер-секций.  За каждой дверью двадцать-двадцать пять тигров полосатых,   на двух ногах,   но не менее опасных. Все заключенные знали -  за отказ   от  воровских идей  перевод в нормальную зону  особого режима и в дальнейшем свобода. В противном случае:
...Живые трупы на постелях,
Кругом царит паразитизм...
 
Чем были заняты-заполнены долгие-долгие года этих людей? Газет,  радио,   книг нет. Письма не положены,   прогулки тоже,   свидания тем более,   посылки тем паче... Только камера,   за дверью скрип сапог конвойного-дубака узбека-казаха-туркмена,   за реше­ткой и стеклом заледеневшее пространство-тайга,   воля за высоким деревянным забо­ром,  мрачный лес,  но воля... А впереди безнадежность,  пустота,   отсутствие хоть какого-то будущего.   Только камера и эти надоевшие,   осточертевшие рыла сокамерников... Из-за пустяка вспыхивает страшная драка,  черенки ложек и растопыренные пальцы выбивают глаза,   пальцами же раздирают рты,  ломают кадыки и ребра... С цинизмом приговаривая -  Не пропадать же добру,  - победители насилуют умирающих.  Пока еще теплый...
Прав был кремлевский мечтатель - преступный мир сам себя уничтожит.  Особенно если ему в этом чуть-чуть помочь.
Трупы вытаскивают на коридор, виновные помещаются в холодный, не отапливаемый карцер на десять суток (!) и снова на свои круга. Ну кто ни будь сойдет с ума, кто ни будь из молодых воров не выдержит и наложит на себя руки. Но это редко бывает, сильная и закаленная психика профессиональных преступников, собранных здесь, редко дает сбои. Собран был цвет. Цвет цвета, наилучшие или наихудшие удостоили­сь такой чести.
Сначала было двенадцать бараков. Около двух тысяч человек... Затем двадцать ба­раков,   затем двадцать три... Росло население спецзоны.
Возраст от двадцати до восьмидесяти... И естественно различен опыт.  Сексуальный голод... Да, и среди холода и жути отношений хотелось ласки,  любви,  простого чело­веческого тепла. Во многих камерах стали возникать семьи,   счастливые и не очень семейные пары... Остальные смотрели на это спокойно,  лишь бы вчерашний вор, а ны­нешний мальчонка Косого,  знал свое место и не лез из него. А что семидесяти трехлетний Яким-Косой живет с ним как с бабой и делится собственной пайкой со вчерашним вором Гвоздем,   так это его личное дело. Сроку на двоих тридцатник, Косой авторитетен,  ни чего в Законе не нарушил,   счастье свое на старости в зоне нашел и пускай... А где любовь и чувства,  там и измены и ревность,  и оскорбления - ма­льчонку обозвали петухом,  и вновь страшные драки и убийства,  дележ добычи в ви­де Гвоздя и нехитрого барахла Косого. А иногда и мальчонки погибали,  а не только их паханы. Дело житейское....
Периодически в камеру приходили ксивы, из других бараков, и в них страшные обвинения-объявы в измене. Изменника убивали... Потом оказывается, что это менты сделали, оперчасть прокладку сунула... Иногда оказывалось, что какой-нибудь вор уже три-четыре года на оперчасть пахал, как настоящий пахарь. И подписку дал давно, в отказ от Закона, просто Москва рассматривала ходатайство администрации, смотрела - сильно ли замарался, не отмоется ли... Точно ли от воровских идей от­казался. И вот ответ,   снизить срок,   перевести...
А ты с  ним хавал,  махрой делился,  душу открывал,   а он... Ну сука,   проблядь мен­товская, ну мусорила конченная... А уже не достанешь,  выдернули на этап... А сокамерники что-то на тебя самого косо смотреть стали,  и кое-кто даже разговарива­ть перестал...
Просуществовала спецзона до 1982 года.  На момент ликвидации зоны содержалось в ней около двухсот человек... А в самый пик было семь тысяч...
Запомните это название. Может быть, когда-нибудь и прозвучит оно в обвинительном слове какого-нибудь нюренбергского суда. ГОЛУБОЙ КЛЮЧ. Коммунисты всегда да­вали красивые названия плохим местам. Как фашисты.
Почти десятилетие вела советская власть, советское государство с остатками Закона, с иерархами российского преступного мира,   войну. С упорством,  достойного на мой взгляд,  другого применения. Так как преступность,  как явление,  ни только не было ликвидировано,  но еще и больше разрослось. Но тут причины социального хара­ктера и мы их рассматривать не будем.  Скажу одно - легионы рядовых преступников пополнялись по восходящей,  и оттуда воры в законе черпали пополнение. Уже дав­но несуществующему Закону...
Воры тоже остались, воры в законе, с кем так безуспешно боролась советская власть. Не смотря на террор и войну, идеология воровского мира жила и побежда­ла. В некоторых городах практически все слои населения. Наиболее известен при­мер с г.Казанью. Но и другие города не отставали, например северокавказские го­рода - Орджоникидзе, Минеральные Воды, Грозный и другие.
 
Отступление:
К этому времени Кавказ уже был цивилизован. Примерно с середины пятидесятых начала шестидесятых, в данном регионе в большом количестве стали появляться воры в законе. Местные аборигены, проснувшись от разбойно-грабительских де­яний, увидев новые возможности в отмененном, но продолжающем жить, как идеоло­гия, Законе, резко, в кратчайшие сроки поумнели и влились в ряды придерживаю­щихся воровской идеи и несущих тяжкий крест воровской чистоты.
 
Конечно, и раньше среди профессиональных преступников хватало лиц с Кавказа, но это были единицы, коронованные в русских городах, русских тюрьмах, русских зо­нах и русскими иерархами. Но наконец-то восстановлена национально-этническая справедливость - кавказке воры в законе, грузинские, армянские, азербайджанские, чеченские, ингушские и конечно все другие, начали жить полноценной жизнь умершего Закона, пользуясь всеми благами и льготами, неся крест и унося чужое добро... Вслушайтесь в эти клички, они звучат как музыка гор - Важа, Чизо, Боки, Арутик, Гапчик, Качо, Амир, Рубо, Гиви-Нос... Так и слышится переливы ручья и звон отмычек, так и видится косые взгляды и блеск железных зубов-фикс. Как грибы стали возникать сходы и общаки-котлы, воры в законе и воры, малины и хазы, катраны и ямы, жулики, блатяки, фраера честные... Нет, нет, я не оговорился, то что уже в большей или меньшей степени ушло в российском преступном мире, то возродилось на Кавказе... Ведь эти джентльмены с гор не пожили еще той жизнью а значит надо еще ей пожить... Русские воры в законе, старые и проверенные кад­ры, приезжая на Кавказ, казалось возвращались на машине времени в сороковые-пятидесятые годы.
Громкий промысел со стрельбой уходил в прошлое, но не совсем и не сдавая позиций, просто грабителям и бандитам было меньше авторитета и как следствие - благ. Особенно в местах лишения свободы. Одним словом - цивилизация докатилась до Кавказа.
Итак, не смотря на катастрофические размеры понесенных потерь, воры в законе мгновенно пополнялись рекрутами. Этот феномен был не понятен для коммунистов, хотя причина лежала на поверхности. Советская власть, советское государство боролись в преступным миром, как с агрессором. Это главная и основная ошибка. Советская власть ни как не могла понять, принять, сообразить, поверить, что российский преступный мир есть всего лишь наиболее радикальная, агрессивная, нетерпеливая, как выразился Гумилев - пассионарная, часть, но тем не менее русс­кого люмпенизированного народа. Всего лишь. Плоть от плоти. Со всеми присущим, русскому народу грехами и положительными чертами, романтичностью и леностью, духовностью и жесткостью, отходчивостью и мечтательностью... Просто эта радика­льная накипь, пена, верхушка, в отличии от остального российского народа, была более злая, нетерпеливая, ленивая, свободолюбивая, анархичная... Ведь что полу­чается - убежал крепостной крестьянин от барина в лес - стихийный протест против эк­сплуататоров, выраженный в такой криминально-романтической форме. А ежели от директора колхоза или завода, и не в лес, то деклассированный элемент, парази­тирующий на народе и так далее. Как то нелогично, товарищи.
Поэтому воры в законе были непобедимы. Как идеология. Третья война против воров закончилась не победой советской власти, но и не победой воров...
 
 
Недолго музыка играла,
Недолго фраер танцевал...
                                    Народная мудрость
 
Глава двадцать первая.   БАНДИТЫ, ДЕЛОВЫЕ И МАФИЯ.
 
Перед тем как перейти к описанию и освещению следующего исторического этапа, нужно и должно расставить точки над «i»,  то есть рассказать о судьбе ране упо­минаемой фракции российского преступного мира,  затерявшейся на страницах нашей Истории,  а так же о силах,   пошедших своим путем.
Начну с фракции.  С бандитов. Ну что сказать про этих то соратников,  то злей­ших врагов Закона? Нет-нет,   вы не подумайте,  что я сильно их отделяю или выде­ляю,  но мы ведь с вами договаривались и пришли к общему  выводу,   что бандиты хоть и вхожи (часть)   в российский преступный мир,  но часто сами противопостав­лялись ему,  да ворами в законе бандитов избирали лишь один раз и то с плачев­ным (для бандитов)   результатом.
В шестидесятых-семидесятых годах бандитизм был ликвидирован на территории СССР почти полностью... А какие крутые парни были,  а как смело резали и стреля­ли... Да... Я уже морщусь,  я уже слышу истошный крик оппонентов - доказательства!!! Ну во-первых вы можете поднять газетные подшивки за те годы. Если вам этого мало,   то посмотрите или статистику или спросите представителей правоохранительных органов, каждый вам скажет русским языком -  среди различных преступлений,   совершаемых на территории СССР в те годы, удельный вес бандитизма был всего лишь несколько процентов, то есть не самый популярный вид спорта среди преступников.  Причины?
Может быть бандиты испугались смертной казни,   вновь внесенной в УК советских республик в 1961 году? Нет,  российские бандиты самые бесстрашные в мире и подо­зревать их в трусости,   значит лить воду на мельницу сами знаете кого.  Может быть причина в отсутствии салонов по продаже оружия и плохо налаженной сети  «Оружие почтой»? Нет,   в СССР это было не  проблема,   ствол-дуру достать,   начиная от работяги с номерного завода,   который за бутылку пулемет частями вытащит и кончая пьяными милиционерами,   табунами разгуливающими по бескрайним просторам Союза. Доказательства? Ну знаете, я в конце концов Историю пищу,  а не чистосе­рдечные признания... Работяги  выносили все,   что пользовалось спросом и что мог­ли поднять. А менты доходились до того,   что в конце семидесятых годов была пр­инята служебная инструкция,  на основании указа,   по упорядочиванию хранения, ношения и использования табельного оружия и боеприпасов,   в связи с участившимися случаями хищения... Комментарии излишни,   плюс к перечисленному,  прапорщики юные и не очень распродавали оптом и в розницу все,   что могли. Апогей достиг в Афганистане.
Может бандитствовать не где было, так сказать всех советская власть до нищенства довела? Клеветать не будем, скажем правду - даже диссиденты заметили разницу в благосостоянии советского народа периода семидесятых по сравнению с послевоенным периодом (после какой войны - разницы не имеет). Ну и в газетах пи­сали, мол растет благосостояние, прямо в небо прет, удержу нет, по выпуску та­нков, тракторов и комбайнов вышли на первое место в мире. На единицу народона­селения...
Так почему извелись почти под корень славные продолжатели дела Пугачева и Разина? Ведь Россия всегда славилась бандитами.  По моему личному,   субъективно­му  мнению причин  было две:
1)   хитрая советская власть,   оставив в новом УК статью «бандитизм» -  77, более того,   дополнив ее статьей 77 прим - лагерный бандитизм (о ней я уже писал),   большинство преступлений бандитского плана,   квалифицировала по статьям 146 (если дело касалось личного имущества)  или   91 (если покушались на госсобственность), то есть разбойное нападение с целью завладения чужого имущества.  Но наказание,   как и по 77 - от восьми лет и до пятнадцати,   с  особой дерзостью, трупы или по 91 свыше 50 тысяч то и до расстрела.
2)   бандиты исправились.
Насчет первого пункта -  так и  видишь при  словах «разбойное нападение  с целью завладения...»,   темный лес и яркую луну,   отблеск костра на угрюмых,   злых,   за­росших до глаз  бородами,   мордах... Видимо,   в советской юридической науке не перевелись романтики.  Ну а если серьезно,   то я не совсем ясно вижу,   почему не отменив статью «бандитизм»,   советской власть стеснительно стала судить за «ра­збойные нападения».
Насчет второго пункта.  Я уже устал подбирать доказательства,   все равно найдется какой-нибудь умник и скажет, что я все перевернул и притянул за уши,   все высосал из  пальца или увидел на  потолке  во сне.  Почему  в одном случае люди ве­рят газетам,  а в другом нет? Это ж не логично,  не умно и не последовательно. Тем кто верил в советские газеты и продолжает верить -  в очень многих газетах того времени писалось об вставших на путь истинный и порвавших с темным прошлым и устремившимися в светлое завтра... Тем кто не верил и не верит,  или верил,  но перестал верить - к пунктам 1 и 2 присоедините все выше написанное этих пу­нктов в данной главе и вы сами увидите доказательства и первопричины резкого уменьшения поголовья бандитов,   сведения почти на нет бандитизма.
Конечно,  полного искоренения достичь не удалось и это естественно.  Всегда найдутся индивидуумы,  желающие встать на стезю Аль-Капоне и Леонида Пантелеева. Перечислю лишь несколько случаев,  наиболее ярких,   вошедших в анналы посредством кинематографа и литературы.
Братья Толстопятовы со товарищами из Ростова-на-Дону,  Грачи с дядей из Ставрополя,   московский  бандит Яша-Людоед с бандой,  Чирковский с друзьями,  майор милиции Орлов с коллегами,  ну и конечно масса кавказских бандитов (не всех цивилизация коснулась),   в частности наиболее известный грузинский бандит Китовани,   ставший даже министром в правительстве Гамсахурдиа в постперестроечные времена.  Как видите,  не смотря ни на что,  на Руси бандитизм тлел под золой «побежденной и искорененной преступности».  И ждал ветра...
Насчет сил,   пошедших своим путем.  Конечно,   это не большевики,   а деловые. Напомню,  что есть деловые с точки зрения уголовного мира - лица  не состоящие на государственной службе,  но со­вершающие различные экономические преступления. Или состоящие,  но только лишь для того,   что б совершать... (читай выше).  Ну и  конечно вся пузатая мелочь,   от спекулянтов бельем дамским до скупщиков валюты.  Не нужно лишь путать с лицами, совершающими должностные преступления-хищения.  Не понятно? Поясняю. Директор магазина или предприятия, увидев возможности или испытывая дискомфорт от несо­ответствия потребностей и возможностей,   встает на путь совершения преступления! Деловой,  имея четко направленный менталитет на совершение преступлений,   сам создает ситуации,   сколачивает группы,  имея связи и исходные средства... И самое главное - помните у Ильфа и Петрова в «Золотом теленке»  был вице-председатель Фунт,   который всегда  сидел за кого-нибудь другого.  А деловые наоборот -  стара­лись как можно реже попадется.
С середины шестидесятых наиболее популярным видом преступной деятельности ср­еди деловых стало организация подпольного производства. И деньги хорошие,  и дело солидное.   Остальным тоже не  брезговали,   но подпольное производство не хв­атающих товаров в СССР  было наиболее популярным занятием российской беловоротничковой преступности.  Если кто-то представляет себе подпольное производство где-то в подвале -  это его право.   Так представлять.   Были конечно и такие при­дурки,   прячущиеся по подвалам.  Но основная масса деловых подпольное производс­тво держало открыто.   Потому что умны,   как я уже  отметил.   Типичная картина бы­ла следующая.
С шестидесятых годов советское государство разрешило колхозам,   не  в ущерб основной деятельности -  сельскохозяйственной,   организовывать подсобные цеха для приработка и занятия не  охваченных трудоустройством членов колхозных семей. Председатели-дураки организовывали консервные цеха и вязку метл,  шитье рукавиц для  строителей и клеенье картонных коробок,   то есть отнимая хлеб и работу у алкашей и психбольных.   К умным председателям пришли деловые... Конечно,   и консер­вный завод дает прибыль,   в том числе и  в собственный карман,  но... Любимое мною «но» напрашивается каждый раз,   когда возникает  в нем необходимость.  Но это бы­ли крохи и  слезы.  Настоящие мужчины делают настоящие деньги,   а не отбирают их у  психов.  Обще известно - джинсы шили не только в США,  но и в Конотопе и Жме­ринке.  Причем неплохие джинсы!.. Под видом рабочих штанов,   из  почти настоящей джинсовой ткани,   но проклепывая,   вшивая «молнию-зипер» и пришивая лейбл-этикетку  «Вранглер» (естественно на английском языке)   на большую часть продукции в совершенно другом месте,  деловые извлекали суперсказочные доходы,   по сравнению даже с Фордом (на единицу  вложения время).  Но и кроме джинсов было много разного. Часть, малая,   изготавливалась из законно приобретенного сырья,  другая,   большая часть из незаконно приобретенного сырья,  а попросту - краденного. Деловые и воры по-прежнему  сотрудничали.   Естественно,   вторая часть не оприходывалась и не указывалась  в документации.  Доход шел в карман деловым,   за исключением расходов на взятки прокуратуре,  милиции,  ОБХСС,   партийным органам,  председателю колхоза. Ну и ворам в законе,   конечно. Но наиболее умные и прогрессивно мыслящие деловые пошли дальше,  не останавливаясь на достигнутом и полученном. Вот с кого   надо брать пример молодежи! И брали...
Эти наиболее умные деловые стали организовывать подпольное производство без председателей колхозов! Вы вскрикнете - как же так?!  Увы,   это правда.  Предста­вьте себе,  где то в провинции,   с ведома местных властей (партийно-государственых),  приехавший из  центра со всеми бумагами,   организовывает филиал какого-ни­будь предприятия... Ежели кто думает,  что власти сразу на телефон и звонить бу­дут во все колокола,   пускай думают,  не жалко. Ни кто не звонил,  ни кто не куда не запрашивал.  Доказательства приводить не  буду - устал.  Есть такое понятие - презумпция невиновности.  На меня так же распространяется.  Если вам надо,   вы можете опровергать или соглашаться,   рыться в архивах и поднимать статистику.  Мне надоело защищаться,   я скажу просто - я с теми деловыми сетки вязал,  рядом,   под картофель те сетки.  Было это в зоне... И мне этого достаточно,   так как я наивный и довер­чивый.
Итак,   возникает филиал,  производит продукцию, делает все местные отчисления, денежные средства содержит на банковском счету,   основное предприятие и не знает,   что у него филиал открылся,  руководство филиала участвует в местной пар­тийной жизни и так далее... Все работающие в филиале искренне уверены,   что тру­дятся на государственном предприятии,  ну за исключением трех,  изредка пяти че­ловек, это еще не мафия. Наиглавнейшее отличие данного подпольного произво­дства от мафии в следующем:  деловые платят взятки за наиболее благоприятствую­щее для них партийно-государственное мнение,  а мафия дает не взятки,   мафия да­ет долю и требует от служащих полного подчинения,  то есть берет партийно-государственные органы на работу.
Если вы думаете,   что быть деловым легко,  то глубоко заблуждаетесь.  Мало того что нужно знать всю подноготину  в экономике,   юриспруденции,   ведении дел и док­ументов,   банковский учет и прочая;  мало того,  что все сырье распределяется пл­аново,   оборудование,   стройматериалы и прочая так же;   мало того,   что свирепст­вует ОБХСС, милиция, народный контроль и доносительство,  жадность компаньонов и необязательность взяткоберущих,   так еще и мафиозные группы житья не дают... Я уже говорил и буду повторять - мафия в России появилась не во времена Горба­чева,   а намного и намного раньше.  Но это совершенно другая книга.
Так вот,   мафия частенько брала за горло деловых.  В отличии от воров в законе им было чем пугать деловых и предпринимателей.   У мафии огромный,   репрессивный, правоохранительный аппарат,  огромнейший возможности и  связи,   традиции и опыт... Очень многие члены мафии занимали высокие посты в правительстве.  Например ми­нистр МВД СССР товарищ Щелоков,   тот самый,   который застрелился.   Естественно, ни все коммунисты-начальники были мафиози,   естественно, не все мафиози занимали ответственные партийные,  хозяйственные посты. Но мафия была,   есть и будет.  По­ка,   по крайней мере.
Во общем   мафия зачастую,   выйдя на делового,   не  отправляла того за решетку,   а вклю­чала в свою сеть как мелкого исполнителя. Естественно,   вместе с его кровным подпольным предприятием. И естественно,   с более мелкой долей.  В случае проте­ста,   нежелания или саботажа,   расправлялись не  только с провинившимся,   но и с членами  семьи.  Мафия,   она и в СССР мафия.  Я сидел в колонии с человеком,   орга­низовавшим подпольное производство по шитью одежды. И попавшим в поле видимос­ти мафии.   Вместе со всем своим подпольным производством по типу филиала.  Ему было предложено в ультимативной форме немедленно организовать на базе собственного подпольного предприятия легальное государственное производство!  То ес­ть его подпольный цех,   как бы заново организовать,   отстроить... Он написал со­ответствующее заявление  о приеме на работу,  на организацию производства были выделены стройматериалы,  денежные средства,   оборудование,   выбиты фонды на сы­рье... Все это было реализовано мафией,  деньги присвоены,   получена премия за досрочный ввод предприятия,   которое давно уже работало и производило продук­цию.   Затем делового посадили за какую-то халатность на три года.  И он  был сча­стлив,   рассказывая мне  об этом,   так как одного его компаньона сожгли  в бочке с мазутом за умничанье и привередливость.
Что  бы закончить о деловых,   скажу  следующее.   К началу  восьмидесятых годов, ос­новная масса деловых была  втянута,   включена,   впихнута в сферу деятельности мафии. Зачастую даже мелкие спекулянты джинсами и другим барахлом, были вовлече­ны в деятельность мафии, и это естественно - деловые были разрознены, контакты поддерживали на уровне личностном, а мафия и в СССР мафия, как я уже отметил.
 
Отступление:
забавная метаморфоза произошла со словом «деловой» в русском народном языке. Испокон веков, еще со времен первого схода воровского, «деловой» означало деловой, то есть говоря по западному - лицо, совершающее беловоротничковые преступления, мошенничество, организация не существующих предприятий и так далее. В современном русском народном языке это слово трансформировалось в  синон­им слову «вор, блатной». Началась эта трансформация примерно с середины семидесятых годов. И вот, вместо понятий «делец, теневой преступный предприниматель», зазвучало - Ну ты че, деловой? Ну его, он деловой в натуре! Не трожь его, он деловой... Сранные метаморфозы русского языка.
 
О мафии советской совсем вкратце (так как пишу о ней книгу). Ярчайшим примером типичной советской мафии образца семидесятых годов является «Рыбная мафия», дело «Рыбкиной конторы». То есть дело об министерстве рыбной промышленности РСФСР. В колонии, где я имел честь пребывать, отсидел от звонка до звонка пятнадцать лет ди­ректор омского магазина «Океан». Как раз по данному делу... Там было все - хи­щения и взятки, убийства и исчезновения, икра в банках с этикетками «Сельдь атлантическая в собственном соку», шантаж, валюта, компрометация... По делу про­шли от министра до последнего продавца в дальнем магазине (по правде посадили всех продавцов всех магазинов и директоров не забыли), от капитанов траулеров до председателей колхозов, от генералов милиции до прокуроров, инспекторов ОБХСС. Книга «Змеелов» и фильм с аналогичным названием повествуют об одном рядо­вом эпизоде этого многотомного дела. Почему попались? Есть такое слово - кон­куренция...
Что мы имеем? К концу третьей войны против воров, к началу восьмидесятых го­дов, в СССР сложилось следующее положение (я имею в преступном мире СССР):
1) Воры в законе были попрятаны по тюрьмам и зонам особого режима. 2) Воровские идеи и законы ушедшего в никуда Закона продолжали жить
и править людьми в местах лишения свободы, если там с помощью террора не был установлен закон активистов.
3) Образ жизни деловых, партократии и мафиози не давал спать спокойно не только пролетариату, колхозникам и интеллигентной прослойки, но и идейно нестойким представителям российского преступного мира.
4) Воров в законе не только попрятали по тюрьмам, но и они сами оторвались от масс, не желая подниматься в зоны (причины я указывал в главе 20), данный отрыв от масс пагубно повлиял на многое...
 
Все было подготовлено для выхода на сцену Истории новых фигурантов.
Период правления товарища Андропова отличался от  остальных генсеков в плане  борьбы с профессиональной преступностью,   лишь одним.   Сама эпоха Андропова совпала с затуханием третьей войны против воров,   затуханием не  в связи  с гуманностью советск­ой власти,  а с объективными социальными причинами.
При т.Андропове,   бывшем председателе КГБ,   личности серой и невзрачной в интеллектуальном плане (хоть и писал стишки),  не было изобретено ничего нового в борьбе с преступностью, как социальным явлением.  Все те же пресхаты,  избиения и унижения,   голод,   холод и сырость... Только вместо далекой зоны под красивым названием «Голубой ключ»,  доживающей еле-еле,   появилась не менее известная, намного ближе расположенная,   всего в Соликамске,  тюрьма.  С поэтичным названием «Белый лебедь»... Да, умеют  коммунисты подбирать красивые названия отвратным местам.
Воров там так же пресовали в пресхатах,   трюмовали и гноили в карцерах, убива­ли как администрация и охрана,   так и лица,   вставшие на путь исправления... Мо­рили голодом,  холодом,   клопами,   вшами.  В общем,  ни фантазии,  ни полета мысли. Самые наглые, умные,  дерзкие и находчивые воры в законе предлагали администра­ции надуть их в член и отправить на луну.
Снова фильмы про сломавшихся и вставших на путь исправления (естественно,  для служебного пользования),   но вот и единственное новшество,  изобретенное в эпоху Андропова.  Фильм про не сломавше­гося. Не понятно - то ли хотели показать молодым ворам в законе,   что их ждет, ес­ли не дадут подписку,   толи  еще  с какой воспитательной целью.  Истина скрыта во мраке. Но эффект достигнут противоположный.  Когда в зоновском клубе на белом экране появлялся вор в законе,   кличка Зеленый,   без указания фамилии,  дед лет семидесяти,   с трясущимися руками и головой,   худой и заморенный,   так вот,   когда он появлялся на экране,   в камере-одиночке,   в окружении пионеров, уговаривающие его отказаться от какого-то непонятного им звания... Когда он появлялся на экране, публика в клубе орала одобрительное и подбадривающее,  а старый вор гладил пионерчиков по головам,   облизывался и приговаривал  - Ребятушки,   козлятушки...
Напомню - козел это активист в зоне.  И просто смачное русское ругательство. А облизывался Зеленый наверно вспомнив старый зековский анекдот - Один зек спра­шивает другого,  ты мол как,  детей любишь? А тот в ответ - Да,   с чесноком...
Больше ни чего оригинального Андропов и иже  с ними придумать не  смогли. Война затухала...
 
 
Колеса жмут и нам с тобой не по пути.
       Народная мудрость.
 
Глава двадцать вторая. РАСКОЛ В ПРЕСТУПНОМ МИРЕ.
 
Носим ношенное, любим брошенных. Канаю я, на мне лепня, какава с молоком, а сзади вся моя семья и тоже босиком. Были мы домушники, были мы карманники, корешок мой Сенечка и я, на двоих имели мы лишь одни подштанники,   вот такие семечки друзья..
Если сильно напрячься и захотеть,  то такого фольклора,  таких сентенций, такой мудрости народной,  можно воспроизвести и пару страниц печатного текста с одним интервалом. И все будет объединено одной мыслью -  бессеребренностью и не меркантильностью воров российских... Вот так получается -  вроде крадут,  грабят, жизнью и здоровьем рискуют,   проводят лучшие годы своей жизни в регионах с плохим клима­том, не важным питанием  и на жестких нарах,   а ради чего? Ради чего все это,   вся суета житейская? Всю водку не выпьешь,   всех баб ни..,  но стремится к этому что ли надо? Оконцовка то все равно,   как и у пролетарию с заводу - подохнешь и закопают в сыру землю...
Конечно,  не все иерархи российского преступного мира и не все воры,  жулики, блатяки задумывались над тайнами жития и бытия.  Многие просто жили по законам умер­шего Закона.  Многие просто знали - вор живет чтоб красть и быть свободным,   свободным от общества, морали,   привязаностей,   социума... А кромя своего. На то он и вор,   а не плуг. Ну а бескорыстие в фольклоре... Нет,   это не ложь и даже не самообман,   это всего лишь сермяжная правда,   в нижних этажах она романтически присуствует (из-за пьянства, из-за неудачливости, из-за неприкаянности, отсутствия домашнего хозяйства, в общем причин много),   в верхних этажах романтически декларируется... Помните - вор в законе не должен иметь собственнос­ти,  за исключением носильных вещей,  но пользоваться собственностью, принадлежащей ниже стоящим не возбраняется...
Но были и другие,  то ли более тонко устроенные,   то ли более задумчивые,   то ли бо­лее завистливые.  Кто знает и разберет,  чужая душа потемки.
В общем,   с середины семидесятых годов (примерно конечно)   среди иерархов россий­ского преступного мира,   среди его цвета -  воров в законе,  начали появляться отдельные индивидуумы,   которые не то что бы поставили под сомнение самое правильно учение о чистоте воровской,  но позволять себе стали то,   что ранее,   в ту пору,   когда был жив Закон,   осуждалось и пресекалось.
Первыми стали нарушать правила воровской жизни воры в законе с Кавказа. И это было не случайно.
Во-первых,  на Кавказе воровские традиции были намного слабее, чем в других регионах,   в связи с тем,   что Кавказке преступники примкнули к За­кону намного позже,   чем другие. 
Во-вторых,  на Кавказе издавна была сильная дело­вая преступность,  а она,   контактируя с ворами,  разлагающе действовала на несиль­но стойких и идейных иерархов Кавказа,  не до конца пропитавшихся идеями воровс­кой чести и морали (воры Кавказа влились в Закон,   когда он уже ушел).
В-третьих, на Кавказе,   среди местных национальностей и народов,  намного сильнее семейные и родственные чувства и взаимоотношения,  и рвать напрочь,   как предписывалось Зако­ном,  местным ворам было намного труднее. Да к тому же к этому времени уже не так сильно смотрели за нарушителями Закона и не так часто и больно наказывали. Ну и многих воров в законе в многочисленной кавказкой родне были и милиционеры,  и деловые, и партийные работники... Все перепуталось,   все перемешалось.
 
Вот и началась коррозия и инфляция воровских законов с Кавказа. Вначале было лишь более тесное сотрудничество с деловыми,   взимание не только обычной дани,  но и участие в бизнесе,   получение доли.  Затем возникновение семьи,  жены,   собственнос­ти,   тут все переплетено - желание иметь наследников,  что б не пропало накоплен­ное после смерти;  накопления,   чтоб прокормить и обеспечить семью по все возрастающим потребностям... Дальше больше - сначала через деловых (тем это было обычно), затем и напрямую - связь с правоохранительными органами; а это уже святотатство (для вора). Естественно, вначале лишь деньги в обмен на какие-либо услуги милиции, но затем денег становится мало, начальство требует от прикормленных ментов и задержаний и это естественно - ведь милиция не для извлечения прибылей (хотя бы внешне), а для поддержания правопорядка. Своего конечно вор не сдаст,  а вот чужого или мешающего или конкурента...
Так вроде незаметно,  даже для самих себя,  но совершенно осознанно,   воры в законе (начиная с Кавказа, а затем и в других регионах)  начали изменять собственным устаревшим  (с точки зрения некоторых воров)   законам.  Но не меняя и не отменяя их. Так как это было выгодно - громко провозглашая равенство,   братство,   взаимовыручку,   бессеребренносгь -  строить себе особняки с бассейнами,   ездить в шикарных (по советским меркам) автомобилях,  иметь предметы роскоши, деньги в огромном количестве,  но еще ко всему иметь власть,  не прятаться,   а жить легально,   пить не только с уголовниками,  но и с прокурорами и совет­скими начальниками,   вершить суд над уголовным и деловым людом,  взимать дань со всех,   кто хоть одним боком имеет касательство к деньгам. Жизнь становилась похо­жей на киносказку, «Крестный отец» называется,  но не даром всем советским людям известны крылатые слова - мы рождены сказку сделать былью! И сделали.
Естественно,  не все воры в законе пошли на поводу золотого тельца и продали душу  свою желтому дьяволу. Не все. Но воры в законе,   оставшиеся верными своим архаичным,  но все равно заманчивым для части населения,   принцыпам-законам,   были в основном сконцентрированы в местах лишения свободы  тюремного и особого режима.     Это был еще один важный аспект,   в связи с которым  началась переоценка ценностей.
Новоявленных «крестных отцов» и изменивших своим собственным принципам воров стали звать «апельсины». И этим все  сказано.  Сами апельсины себя так не называли,   стеснялись или стыдились,  но оставшиеся верными воровским заветам,   со смаком произносили - апельсин. Легковесный,  яркий,  чужой. Фрукт и все.                                                                                                             
В российском преступном мире сложилась ситуация,  аналогичная ситуации в октябре 1917 года в политике. Двоевластие. На свободе правили бал апельсины,   поднимая новых воров в законе из  своих и даже продавая звание за деньги!  Такого еще рос­сийский преступный мир не видел... Звание за деньги и кому - деловым,   валютчикам, бандитам,  налетчикам,   продавцам наркотиков и даже аферистам и подпольным бизнесменам. Дальше вроде бы было не куда.
Апельсины начали с Кавказа, подмяли под себя Среднюю Азию,  Молдавию,  Украину,  начали распространять свое влияние и на традиционные регионы российских иерархов преступного мира.  Зона влияния консер­ваторов-воров скукоживалась прямо на глазах,   словно шагреневая кожа.  Воры в за­коне оставшиеся верными старым заветам правили в тюрьмах и лагерях особого режи­ма. Если администрация не установила там свой террор-режим (в колониях это было очень трудно,  но в тюрьмах зачастую удавалось). Да еще консерваторы-воры оказались подмяты в тюрьмах и зонах в регионах,  где апельсины полностью захватили вла­сть в свои руки. На свободе старых воров в законе или не было или было столько, что ни о какой войне с изменниками воровского дела не могло быть и речи. Более того - апельсины совместно с милицией и КГБ расчистили оперативный простор,   во избежании разборок. Не даром говорится - лучшая оборона,  это нападение. В конце 70 начале 80 годов и в самом начале перестройки (1985) органами МВД и КГБ с пода­чи апельсинов (прямая наводка-предательство, через третьи руки и через  своих прикормленных милиционеров),   было арестовано и посажено на долгие срока довольно-таки увесистый ряд воров в законе, авторитетов,   придерживающихся старых законов.  Журнал «Ого­нек» несколько раз  соизволял себе обратить внимание на эту тему. Особо яркий случай произошел в Грузии в 1987 году.  МВД совместно с КГБ осуществило блестящею операцию, в следствии которой за решеткой оказалось одновременно все воры в законе проживающие в Грузии. Все консерваторы,  придерживающиеся старых тради­ций. И только один грузин по национальности... И не одного апельсина.
Произошел раскол российского преступного мира... Обусловлен он был как объектив­ными причинами,   так и субъективными:
а) воры в законе,  начиная с шестидесятых годов,   оторвались в буквальном смысле слова,   от основных преступных масс и попрятались в учреждения тюремного режима,   отказываясь подниматься в зоны,  где были активисты.
б) воровская этика и правила - не женится,  не иметь семью,  жить нелега­льно, не иметь собственности и прочая,   стали для многих преступников путами на ногах,   даже многие иерархи,   воры  в законе,   осознавали,   что правила умершего Закона застыли на уровне XIX века - юношеского  максимализма и  блатной романтики,   они  были  очень и очень архаичными среди всеобщего пра­гматизма.
в)  апельсины и поднимаемые за деньги,   за услуги или по дружбе,   в воры в законе,  размывали твердость идей воровского мира.
Апельсины,  деловые и старая мафия стали сливаться в новый,  чудовищный по разме­рам и морали (правильней сказать -  отсутствие морали)   конгломерат, безпринцыпный безыдейный, жестоко-жестко-деловой,   прагматичный,   позже обозванный на Западе  «русская мафия». А пока апельсины,  не  отказываясь от всех льгот и благ,   которые да­ет звание вор в законе,  не отказываясь от традиционных видов преступной деятель­ности,   кинулись также  в новые экономические отношения,   в новые преступные деяния:
а) крестничество - выполнение полномочий третейских судей (самозвано) не только среди преступников, но и среди обыкновенных обывателей, но в отличии от старых воров в законе - за плату.
б) теневой бизнес - проституция, спекуляция, наркобизнес, вымогательство, кража людей и требование выкупа, платные убийства и прочая.
в) курирование не только теневого бизнеса, но и легального - государственного (рестораны, бары, ремонт автомобилей, службы быта и т.д.), везде где можно извлечь доход, в том числе и незаконный, везде, где крутятся наличные средства, продажа данных мест, взимание дани, реализация украденного через такие  точки.
А далеко-далеко,  на северном Урале,   в городах Златоусте,   Тобольске или в Сибири - Магадане,  Среднеколымске и прочих экзотических местах,  харкая кровью от туберку­леза и побоев,  падая в банях от дистрофии,   болея всем,  чем можно то­лько болеть в советских лагерях или чем можно только придумать,   беззубые и лысые, сморщенные как гениталии в мороз,  крепко держались за свои придуманные звания, за свои архаичные законы,   странные люди.  За плечами у некоторых в общей сложности по двадцать-тридцать лет отсиженных в лагерях и тюрьмах,   подорванное здоровье, впереди ни каких перспектив,  ни какого  будущего,  а они вцепились в это звание, в эти выдуманные законы и ни на какие уговоры не идут... Может быть поэтому и не идут, что в будущем ни чего нет, а в прошлом лишь глупая верность романтическо-жестоким правилам социальной игры? Кто знает... Менты,  милиция,  администрация тю­рем утверждает -  среди воров в законе отступников было чуть больше десяти проце­нтов.  Если конечно не брать в расчет апельсинов... Среди настоящих воров в законе отступников было мало.
Менялись правители в советской империи, взлетали в космос все более сложные ракеты,   фарцовщики перешли от джинсов к видеомагнитофонам, гремела Алла Пугачева и шептал с криком пополам ни кому ₍неизвестный Гребенщиков, фельетонисты переключились со стиляг на хиппи, водка с 3,62   стала 4,12,   затем 5,60 и подпрыгнула к червонцу,  наконец-то провозгласили - Перестройка! А эти странные люди как жили в плену  собственно понимаемых «что такое хорошо и что та­кое плохо»,  так и продолжали жить. И ни чего не свернуло их со своего пути - ни беззаконие и побои,  ни узаконенный голод и террор.  Казалось бы -  требуют малость, такую малость по  сравнению с миром и собственной жизнью,   требуют  всего лишь отказаться от иллюзий,   от какого-то иллюзорного звания «вор в законе»... А там твое дело - можешь красть и грабить,   как и раньше,   ведь в душу  еще не научились заг­лядывать,  ну так и воспользуйся да обмани ментов,   тем более по твоим же мифиче­ским законам это считается за доблесть!.. Нет же, уперлись как бараны и не с мес­та,  и ни в какую,  и ни куда... Ну ладно,   подпольщики на допросах в гестапо или там коммунисты у  следователя в НКВД,   это еще понятно - идея,   партийность,   чувс­тво собственного достоинства... А тут? Ну  какая партийность у людей,   громогласно провозгласивших аполитичность? Ну  какое чувство собственного достоинства у кар­манников,  домушников,   скокарей,   клюквенников, бановиков... Ну  какая там идейность у лиц,   обкрадывающих окружающих,  да еще подбивающих под эти действия теоретичес­кую основу,   какие-то Законы и правила,   какую-то воровскую честь? Ну где вы виде­ли честь у преступника? А?! А они гнили в карцерах,  ШИЗО и ПКТ,   тюрьмах и зонах,   их морозили и морили голодом, добавляли срока за ни за что и за убийства, которые они действительно совершали, и требовали всего такой малости от них, всего лишь одного - откажи­тесь от иллюзий, от придуманного самим собой мира и все сразу станет правильным, сразу жизнь твоя изменится если не полностью, то не такой тяжкой будет... А они не отказывались.
Да, это были преступники, да, они обкрадывали и грабили население СССР и турис­тов, убивали отступников, предателей, милиционеров, лиц из администрации лагерей и тюрем; да, это преступники и я их не идеализирую, может быть я самый первый по­пытался задуматься и понять - почему они так цеплялись за свою иллюзию? Ведь на дворе середина восьмидесятых годов XX века. А эти законы и правила как из книж­ки о разбойниках... Только героями тех книжек были живые люди.
 
 
Глава двадцать третья. КОНЕЦ?..
 
Симбиоз деловых, апельсинов, мафии, партократов крал, вымогал, убивал, подкупал, растлевал и не тужил, все теснее и теснее сплачивая ряды, сливаясь друг с другом, апельсины все больше и больше подминали власть в этом симбиозе, и это не странность и не парадокс - как только апельсины стали контактировать и покупать на корню правоохранительные органы, так они стали намного сильнее ос­тальных участников симбиоза-конгломерата. Так как на силу милиции наложились силы бандитов и убийц, то есть если нельзя по каким-либо причинам посадить, то всегда можно убить. Только власть в этом сообществе апельсины могли подминать до определенного момента. Дальше вступало в силу правило, принятое в СССР - партия всегда права, даже и в преступном мире - коммунист-преступник всегда выи­грает у апельсина. И не известно, как пошла бы наша История российского прест­упного мира, если б не одно радостное событие. Перестройка. И все последовав­шее за нею. Перестройка оказалась именно тем барином, который рассудил.
Перестройка была отмечена не только играми около водки и вокруг демократии, но и легализацией советской мафии. Можно хоть сколько спорить до посинения, что мол перестройка благо или вред, но факт остается фактом. Перестройка произош­ла сверху и ее сделали заинтересованные в ней силы и люди. Если кто-то имеет другое мнение, то пусть им и довольствуется. Все умные читатели знают - ни кто не совершает ни в истории, ни в повседневной жизни, то что тебе не выгодно. И ни чего не совершается так же само по себе. Ни с чего даже и прыщ не вскочит.
Итак, случилась перестройка, ну почти случайно, мафия выползла из подполья и прочая, прочая, прочая. А я же описываю Историю российского преступного мира и сам же, в начале книги, провел четкое разделение мафии и преступного мира. О чем же писать? Ни чего не поделаешь, раз начал, надо заканчивать книгу.
В преступность с началом перестройки хлынуло огромное количество непреступников. Нет-нет, они конечно были преступниками, раз совершали уголовные преступления против собственности и личности, но менталитет был у них обыкновенного обывателя.
Что толкнуло эти массы обывателей, этих офицеров и бывших солдат, прошедших Афганистан, инженеров и учителей, строителей и шоферов, официантов и спортсме­нов, одним словом всех этих мужиков и плугов (по терминологии преступного мира),  что дернуло их кинутся сломя голову воровать и грабить, убивать и вымогать, пы­тать и насиловать, заставлять заниматься проституцией и торговать наркотиками? Ответ и сложен, и прост, одновременно. Всю эту злобу и желание иметь больше, чем дают, до поры до времени сдерживала мощь советского государства на воле и мощь профессионального преступного мира в местах лишения свободы. Но началась перестройка, стала власть отказываться от одного за другим идеала, и народ увидел - слабое оно стало государство-то! Ну и что, что милиция и КГБ пока на ме­сте - если оно уж от самого святого отказывается, от большевистско-коммунистических доктрин, то можно из него, государства, веревки вить... А население это­го слабого государства было люмпенизированно и криминализированно даже с из­бытком, кража с предприятия не считалась кражей, а несунством (словечко какое, то есть не воры, а несуны, ласково так). Само государство по своему происхожде­нию и по своей структуре криминально до последней степени, долгое время стран­ой правил человек, участвовавший в налетах и убийствах, ведь даже слово экс­проприация не меняет сути... Я думаю вполне достаточно, ну еще можно вспомнить огромнейшие массы народа, целые социальные слои, были пропущены через лагеря, получили страшную прививку уголовщины. По не полным данным статистики, в СССР прошло через лагеря за всю историю государства около 60 (!!!) миллионов человек. И это не  считая охраны,   конвоя,   администрации и милиции... А ведь это тоже раз­лагает.
Криминализированно-люмпенизированное общество увидев в конкретных проявлени­ях слабость родного государства, резко пополнили ряды уголовников. Но оставая­сь по менталитету  обывателями...
А я считаю,   что наиболее  страшное явление,   это  когда человек считает себя не преступником и изгоем, не уголовником и  бандитом,   а примерным семьянином и  отличным обывателем (в собственном понятии),   только более хитрым, предприимчивым, рискованным и умным,  чем остальные.   Ведь у  такого убийцы,   бандита,   вымогателя растут дети,   о которых он  заботится и которых любит от всей души.   И свою психологию вольно и невольно передает наследникам.  Вместе  с накопленным добром. А значит ряды пополняются и пополняются,   и уже  в школах,  на уроках литературы, дети искренне пишут в сочинений на тему «Кем бы я хотел быть» - я хотел бы бы­ть рэкетменом,   я хотела  бы быть проституткой,   я хотел бы быть продавцом нарко­тиков. ..
Не верите мне - спросите у старых учителей, даже в самый разгул преступности, после Великой и Отечественной, ни один ребенок не писал - хочу быть вором. Бы­ть вором - это значит быть изгоем, отверженным, не иметь много или даже ничего, быть преследуемым государством и обществом.   Сейчас же  все с ног на голову...
Что же  случилось с российским преступным миром в результате всего того,   что произошло?
Консерваторы-воры в законе, оставшиеся верными старым традициям, имеют реаль­ную власть лишь в некоторых местах лишения свободы. Сибирь, Северный Урал, Як­утия, вот в общем-то и все, только там, в лагерях и тюрьмах, на краю цивилиза­ции, консерваторы имеют вес, власть и их слово есть закон для всех заключенные На воле консерваторы имеют реальную власть лишь среди преступников, которые добровольно признают их иерархами.
Апельсины имеют реальную власть во всех остальных колониях и тюрьмах распавшегося Союза.  На свободе апельсины имеют непререкаемую власть в преступном мире лишь в некоторых регионах - Кавказ,  Молдавия,   Украина,  Россия (некоторые области и края).
Новое сообщество, состоящее из деловых, части апельсинов, мафии, имеет власть на свободе в оставшихся регионах Кавказа, Средней Азии, Украины, России. В ме­стах лишения свободы этот  симбиоз  правит руками апельсинов.
Рэкетмены - вся новоявленная шушера, увидевшая слабость государства и как шакалы кинувшиеся урвать кусок, в местах лишения свободы не имеют ни какой влас­ти, на свободе или включены в нижний этаж нового сообщества, в качестве ударн­ой силы или относительно самостоятельно имеют определенный вес в крупных и ср­едних городах, и только в той области преступлений, которые были еще не охва­чены новой мафией.
В добавок к перечисленному, некоторые зоны и тюрьмы Среднего Урала,   а также города этого региона (Свердловск-Екатеринбург,  Челябинск,  Копейск,   Златоуст и другие), находятся под властью «махновцев».  Махновцы не признают ни кого из перечисленных выше, дерутся и враждуют между собою, охотятся   как за ворами в законе
(консерваторами) , так и за кассами-общаками, а также за представителями новой мафии и ее деньгами. То есть ни чего святого для них нет, даже по сравнению с беспринципной новой мафией, так почтили память Нестора Ивановича, присвоив его громкую фамилию беспредельщикам.
Естественно,  данная расстановка сил не  есть окончательная,   более  того - на момент написания данной книги  вся эта схема возможно устареет,   какие-то силы исчезнут без следа,   сгинут во мраке истории,   какие-то возьмут верх над другими и так далее. Но главное для нашей Истории остается без изменения -  консерваторы-воры в законе  все более и более поигрывают беспринципным соперникам,  не признающим ни какие  правила    или законы.
Кроме  махновцев,   консерваторов и шушеры-рэкетменов,   все остальные,   кто боль­ше,   кто меньше,   но тяготеют к объединению,   разделу  власти и территорий,   так как прекрасно понимают -  с окончанием военных действий освободившиеся силы и возможности,   можно бросить на самое главное,   добывание денег.  Наибольшую заинтересованность в объединении проявляет и это естественно,   новая мафия,   и естественно,   отводя себе  в новом,   будущем сообществе  главенствующую роль.   А так как в новой мафии наиболее лидерствующее  положение  занимают апельсины,   то значит апельсины видят себя властителями в новом сообществе и  в стране.   Будущая организация видится и представляется  в виде смеси Закона,   «Козы Ностры» и КПСС времен ВКП (б).  Но естественно полностью свободную от каких-либо идеологических пут.   Как воровских,   так и коммунистических,  деловое предприятие по извлечению прибылей из населения с четко разграниченными функциями.   Бандиты будут убивать и изымать денежные средства,   милиция прикрывать всплывшее, политики принимать законы, наиболее выгодные  новой мафии,   и так далее. Ну и естественно,   на исторической сцене,   в виде фона или задника,   находятся и рядовые,   неорганизованные преступники,   куда без них денешься.
 
Вот и закончилась История российского преступного мира.   Как,   вскрикнет надоевший мне оппонент-читатель,   как кончилась - на территории и просторах пост Союза или как там его, воруют,   грабят, убивают, насилуют!.. Да,   к нашему  всеобщему сожалению крадут, убивают,   грабят и насилуют.  Но это ни какого отношения не имеет к моей,  да уже и к твоей,   читатель,   книге.  Я взялся описать российский преступный мир, а не преступников и преступления.  А преступный мир почти  кончился.  Можно конечно и поспорить или порасуждать,   кончился или нет,   и хорошо это или не очень,  но позволь мне,   читатель,   напоследок пофиглярничать,   поерничать, если ты умен,   из моего заключительного  словоблудия подчерпнешь какую-нибудь, хоть завалящую,   но мудрость или пользу.
Долгое время в СССР боролись с пьянством и алкоголизмом,   среди разных самых способов,   от фантастическо-утопических до реально-практических,   был и такой. Рекомендовалось привить населению культуру распития  спиртных напитков.   Так то.  Сначала учили жрать без ножа и вилки,   сморкаться в полу рубахи и не носить галстук со шляпой,   кричали наперебой - мы университетьев не кончали,   и  кичились этим;   а теперь!..  Но мысль умная,   реальная и не лишена здравого смысла и зерна.   Ну а те­перь переброшу мостик-мысль к нашей теме -  ну а как вам нравится такое -  с  бо­рьбой против профессионального преступного мира и его иерархами,   ворами  в зако­не,   с ликвидацией Закона и террором против воров в законе,   в стране  была утеряна культура,   ну  как бы поизящней выразится,   культура воровства,   культура пре­ступных взаимоотношений,   культура преступной этики...
О,   аж уши заложило от крика гневного... Нет,   я не предлагаю ввести  в младших классах школ преподавание этики ушедшего в мир иной воровского мира,   этику  воровских взаимоотношений.  Хочу  лишь одного,   чтоб на собственной ошибке  в данном конкретном    случае,   все  вы сделали правильный вывод.   Всего лишь...
Но учитывая историю России и СССР,   делаю печальный вывод - и из  этой ошибки вывод должный не  будет извлечен.
Ну что ж, вольному воля, мертвому рай. Боролись не с явлением, а с иллюзиями, вот и получайте то,   что  бушует у  вас в городах.
Сообщество из рэкетиров, апельсинов, службы безопасности, деловых, милиции, прокуратуры, депутатов, журналистов, администрации областей, старой мафии. То что на Западе называют «русская мафия». Доказательств правоты своих слов приво­дить не буду - устал. Откройте сегодняшнею газету и читайте, включите телеви­зор и смотрите...
Конец? Конец Истории российского преступного мира? Кто его знает,   я  всего лишь автор этой книги,   а не провидец.  Могу  лишь обобщить:
а) российский преступный мир всего лишь  верхушка криминально-люмпенизированного общества,   наиболее радикальная,   свободолюбивая,   жестокая, нетерпеливая.
б) эта верхушка фактически  сметена или растворена среди новой преступ­ности,   преступности лишенной даже преступных законов и правил,   подчи­няющихся только одному -  силе,   более сильной,   чем сами.
в) интенсивно идет сплачивание,   сливание,   консолидация всех преступных сил - апельсинов-воров в законе,  деловых,   рэкетменов,   старой мафии.
г) еще не полностью объединившиеся сообщество тем не менее уже действу­ет -  продвигает  своих людей во властные  структуры,   подкупает депута­тов,   журналистов,   работников правоохранительных органов или убивает неподкупных,   вкладывает деньги  в легальный бизнес, усиленно эксплуа­тирует рядовых преступников,   экспортирует преступность на Запад и на Восток,   создает с заграничными аналогичными  сообществами совместные предприятия-картели.
Ну а воры в законе,   консерваторы, все дальше и дальше отходят на задний план. И это естественно -  ведь Закон и его правила,   это феодализм преступного мира, ст­оль долго задержавшийся в России (как и в других социальных сферах),   феодализм со всеми присущими только ему признаками: личностные отношения, правилами эти­кета и обязательствами, иерархической структурой-пирамидой и архаичными взаимоот­ношения внутри себя и с внешним миром. Хотя может быть и странно это слышать, но если не задумываться о конечных целях Закона и его апологетов, то довольно таки романтично и умилительно-сентиментально слышать следующее - вор в законе должен быть злым, жестоким, отважным, все воры братья и так далее... Ну а пришедшая ему на смену новая русская мафия - это в полной своей откровенности всего лишь мо­лодой капитализм, со всеми присущими ему признаками - жестокость и прагматизм, жадность и меркантильность, неотесанность и непричесаность, игра без правил, с огромном жаждой наживы... Ну а если еще учесть то, что капитализм как социальное явление, пришел в среду не лучшую - с точки зрения нравственности и закона - так что же тогда удивляться. Остается принимать это как есть.
Вот и все, что я еще могу сообщить о российском преступном мире. Ну а данной книге
К О Н Е Ц
 
 
       Прага, 1995г.